Сегодня, 10 октября, перед рижской публикой предстанет спектакль Московского академического театра имени В. Маяковского «Русский роман», а перед журналистами предстал «прекрасный литовский тандем»: худрук театра и режиссёр постановки Миндаугас Карбаускис и драматург, автора пьесы Марюс Ивашкявичюс.
«Русский роман» — самый звёздный в афише фестиваля «Золотая Маска в Латвии 2017». Впервые представленный публике в январе 2016 года, он проходил по пяти номинациям национального театрального фестиваля «Золотая Маска» и в трёх удостоился награды: «Лучший спектакль в драме, большая форма», «Лучшая женская роль» (Евгения Симонова) и «Лучшая работа драматурга». В свою очередь Миндаугас Карбаускис выдвигался на эту премию за «Лучшую работу режиссёра».
В центре пьесы Ивашкявичюса стоит Софья Андреевна, супруга великого русского писателя Льва Николаевича Толстого, и их семейная драма. Идея спектакля подспудно и как бы одновременно вызревала у драматурга и режиссёра.
— Мы начали работать в одном и том же направлении. Я начал углубляться в биографию Толстого под одним углом зрения, но оказалось, что Миндаугас подумывал об инсценировке «Анны Карениной», и, когда мы встретились и стали обсуждать наши идеи, оказалось, что в них много общего и возможен их синтез, — сказал Ивашкявичюс.
— Понятно, должна была быть «Анна Каренина», а получился «Русский роман», — обобщила руководитель фестиваля «Золотая Маска в Латвии», глава компании ART Forte Юлия Лочмеле.
— Должна была быть «Близость ЛТ», как изначально называлась пьеса. ЛТ — это Лев Толстой, — уточнил Ивашкявичюс.
По его словам, большой риск был в том, что два литовца — «чужие» — взяли русского гения и решили как-то его интерпретировать. Драматург был готов к «большому фиаско», к отторжению пьесы, но московский театральный мир отнёсся к спектаклю толерантно, судя по рецензиям, по зрителю и по наградам.
© Varshavsky.lv Золотая Маска в Латвии 2017.
Лицо театра
— Мы попали, но не в болевую, а в художественную точку, — считает Карбаускис. — Марюс написал замечательное художественное произведение. Это не инсценировка. Он через себя пропустил всю эту историю так же, как это делают артисты на сцене.
Карбаускис без стеснения превозносил Ивашкявичюса:
— Марюс был настолько важной персоной, когда он появился в моей творческой биографии. Для меня было очень важно с ним сотрудничать. Я втихаря долго мечтал поработать с Марюсом. Помню, как по словам разбирал его пьесу «Кант», ходил за автором, хотел постичь то, что он пишет и как он это делает. И, слава Богу, его пьесы очень разные по замыслу. Он пишет глубоко, пишет о человеке. Для театра это большое приобретение. Я думаю, что с появлением пьес Марюса театр приобрёл лицо.
Портал BaltNews.lv поинтересовался, кем ощущает себя Карбаускис на русской сцене, аборигеном-скифом или варягом? Режиссёр ответил:
— У меня не было выбора. Я поехал учиться в Москву абсолютно авантюрно. Покинул Литву подобно тому, как потом огромное множество людей уехало из неё. И так получилось, что я всё время был востребован. Я всегда должен был кому-то помогать, всё время был кому-то нужен. А после очень неудачного начала актёрской карьеры, для меня это было очень важно. Может быть, если бы мне сказали: «Ты уже поднадоел, не нужен», то я бы вернулся в Литву и поехал бы дальше. Наверное, всё-таки варяг.
Но, с другой стороны, я с 13-14 лет изучил русский язык, участвовал в олимпиадах по русскому языку, и почему-то русский язык был для меня очень важным. Я это делал по любви. Нас, актёров в Литве, обучают культуре литовского языка и вообще трепетному отношению к языку, к слову. Может быть, это постижение языка как науки я перенёс и на русский язык?
Кстати, для Ивашкявичюса это был первый опыт написания драматургического произведения на русском языке. Ему пришлось пройти большой подготовительный путь, по ходу обучаясь русскому языку и «очень конкретному русскому языку — языку Толстого, его окружения, его времени». Именно им, а не современным языком написан «Русский роман». «Да, наверное, я был в этой пьесе Толстым, которого в этой пьесе нет. Он здесь наблюдатель, и я — наблюдатель», — сказал Ивашкявичюс.
Карбаускис из тех режиссёров, что ставят по одному спектаклю в год, а иногда и ещё реже.
— Я люблю полностью быть автором спектакля, — признаётся режиссёр. — Не допускаю ни композитора, ни художника до премьеры. Всё делаю сам. Они отдают мне музыку, отдают пространство. Я люблю с этим играться. Всё должно быть мною пропитано. При этом я там вторичен, третичен. Мне хорошо потом с этим жить. Сейчас «Русский роман» уже далеко для меня. Ближе следующий сделанный мною спектакль — «Изгнание», тоже по пьесе Марюса.
Карбаускис считает себя исключительно театральным режиссёром и не собирается пробовать себя в кино:
— Я очень боюсь профанации, боюсь заниматься тем, чего я не понимаю. Не хочу прослыть профаном. А в театре я вырос на спектаклях Някрошюса и Туминаса. У меня была хорошая школа, полученная в Вильнюсе. А в России — это тоже была очень хорошая театральная школа Петра Наумовича Фоменко.
По Ваенге
При этом Карбаускис не считает, что несёт русскому зрителю какое-то новое знание о нём самом, какой-то особенный литовский взгляд.
— Это заблуждение, — утверждает режиссёр. — И если бы литовцы так сказали, это было бы литовское заблуждение. Они ничего не могут сказать русским такого, чего бы те о себе сами не знали.
— Мы и литовцам не можем сказать ничего, чего бы они не знали, — подхватил Ивашкявичюс. — Это не про то — что сказать. В театре, как и в искусстве вообще, важно не столько что, а как. Меня забирает, «как» это сделано, а «что» всегда уходит на второй план. И в этом спектакле вы, наверное, ничего нового для себя не узнаете. Интересно, как это сделано с литературной и театральной точек зрения. Конечно, в пьесе заложены и какие-то смыслы, какие-то политические вещи, которые увидит тот, кто захочет увидеть — и о современной России, и о современной Европе, и о мире в целом.
Для самого Ивашкявичюса «Русский роман» про то, как творчество начинает влиять на автора:
— Чаще всего автор выводит себя в своих героях, а тут начинается обратный процесс. Когда Толстой писал «Анну Каренину», он жил в атмосфере почти идеальной семьи. И буквально после публикации романа, романа об отдельно взятой несчастной семье, его собственная семья начинает катиться в бездну. Роман начинает мстить своему автору, входить в его жизнь, и автор сам становится Анной Карениной. И, может, его тоже убивает поезд. Он уходит из дома, едет в поезде, заболевает и умирает на станции так же, как Анна Каренина. Для меня это главный реверс этого сюжета. Но там много и всего остального.
Ивашкявичюс перелопатил массу материала, прежде чем взяться за написание пьесы, целые тома дневников. Какой-нибудь один день, проведённый Толстым в Ясной Поляне он мог увидеть с четырёх-пяти разных точек зрения. Углубляясь в материал, драматург нечаянно набрёл на Льва Львовича Толстого, сына писателя, который неожиданно для автора стал одним из главных героев пьесы. Это трагедия человека, который имел амбиции, равные и превосходящие амбиции отца, но не имел его таланта.
Женские образы в романе…
Роль Софьи Андреевны изначально писалась для Евгении Симоновой. «Только она могла потянуть этот паровоз за собой», — сказал Карбаускис. Но сама Симонова в пресс-конференции не участвовала. На встречу с журналистами пришли две другие актрисы.
— У меня в спектакле две роли — женская и мужская, — сказала Татьяна Орлова, выдвинутая на «Золотую Маску» в номинации «Лучшая женская роль второго плана». — Мне поступило предложение от Миндаугаса. А поскольку я настолько восхищаюсь этим режиссёром и человеком, что готова играть у него хоть ножку от стула, то, когда он предложил мне сыграть мужскую роль, я сказала: «Ок». А дальше я выполняла то, что просил режиссёр. Моё дело было не помешать. Старалась быть пластилином. Трудно? Нет. Очень легко с ним работать. К нам в театр пришёл человек, который не хамит, не орёт, не унижает. Потрясающе! Творчество! Я в полном восторге от работы с таким человеком.
Совершенно не важно, какую роль, лишь бы играть у Карбаускиса, было и для другой актрисы задействованной в спектакле — Мириам Сехон. Ей досталось всего несколько реплик Анны Карениной. Сбылась её мечта. «Это огромный подарок судьбы», — говорит Мириам.
Актрису поражает то количество любви, которое Карбаускис несёт своим артистам и своему театру. И эта атмосфера индивидуального подхода к каждому артисту и огромной нежности и любви к ним, царила во время репетиций, подчеркнула Сехон.
Александр Малнач, портал «BaltNews.lv»
