В филиале Московского театра имени Маяковского сыграли премьеру спектакля режиссера Никиты Кобелева по известной книге американского врача Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу». Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Книга американского врача-нейропсихолога Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу» в свое время буквально потрясла мир, а после перевода на русский язык — и многих прочитавших ее в России. Не только практиковавший врач, но и популяризатор медицины Сакс собрал в этой книге истории из своей практики — разнообразные случаи тяжелых неврологических расстройств, соединившиеся в своего рода энциклопедию заболеваний. Конечно, неполную: чем больше случаев описывает врач, тем более непредсказуемым и непознаваемым предстает мир человеческого мозга, тем более вариативным оказывается само понятие болезни — то, что на расхожем, обыденном языке называется ненормальностью.
Никита Кобелев собрал на сцене несколько глав книги; название спектаклю, как и книге, дала одна из историй — о профессоре музыки, зрение которого отказывалось опознавать предметы (эта же глава из книги Оливера Сакса была в свое время положена в основу знаменитой оперы Майкла Наймана). Представление составлено из отдельных эпизодов, сыгранных в небольшом пространстве,— зал на Сретенке и так невелик, а тут зрители сидят прямо на сцене, и камерная игровая площадка, выгороженная двумя белыми поверхностями, чем-то похожа на фотостудию. Справа и слева от нее установлены музыкальные инструменты, большинство из садящихся за них — сами актеры, отчего спектакль становится еще более доверительным.
Можно было бы сказать, что это спектакль-концерт — если бы такое определение не настраивало на некоторое легкомыслие зрительского восприятия. Но легкомыслию здесь вроде бы не место: речь идет о вещах невеселых. Спектакль Никиты Кобелева можно легко вписать в ряд социальных проектов, которые в последние сезоны появились на многих московских сценах — театр наконец-то перестал бояться заглядывать в те области реальной жизни, которые раньше считались чуждыми высокому искусству. Сегодня никто уже не решится утверждать, что наш зритель не хочет проблем.
Впрочем, спектакль Театра имени Маяковского сделан и сыгран так заразительно, что нет необходимости подпитывать свой интерес исключительно важностью заявленной темы. Конечно, строгий знаток может сказать, что человек — не более чем сборник качественных актерских этюдов. Ведь каждая из ситуаций — словно небольшой подарок для учебного задания: сыграть женщину, не ощущающую своего тела, или бывшего моряка, чье сознание застряло в его молодости, или неуклюжую, некрасивую еврейскую девушку, не способную ни на чем сосредоточиться, или пораженного нервным тиком музыканта, или комическую старушку, пытающуюся соблазнить каждого мужчину, которого она видит... Да и доктора обоего пола, которые присутствуют во всех историях,— часто интересные, хотя и схваченные лишь парой фраз характеры. А уж возможности перевоплотиться, сыграв несколько ролей в одном спектакле, не упустит ни один лицедей. Когда же есть талант, чтобы превращаться так, как Алексей Золотовицкий, Павел Пархоменко или Юлия Силаева, то к ненасытной актерской радости добавляется еще и радость зрительская. И все-таки чисто театральные задачи, которые приходится решать актерам и режиссеру, вовсе не так просты, как может показаться. Например, как изобразить больного человека, чтобы при этом не переступить невидимую грань, за которой кончается искусство и начинается неловкость? Как отобрать ту самую пару деталей, которые необходимы именно для этой истории: то ли выразительный костюм, то ли пара свечей, то ли видеокамера, то ли пудра, превращающая свежую актерскую шевелюру в седину? Какую пластику выбрать для героя? Задачи эти в большинстве случаев решены режиссером и его командой разумно и обоснованно, и все-таки самый важный результат не в том, что спектакль заслуживает оценки «зачет». А в том, что послевкусием от него остается главная гуманистическая мысль Оливера Сакса — с одной стороны, неврологические недуги лишают больных обывательского счастья, но с другой — выделяют в них какой-то один, их собственный, уникальный коридор способностей и возможностей. Возможно, приносят им их собственное, уникальное, непознаваемое другими людьми счастье. Вот ведь и страсть к театру тоже может быть именно так объяснена.
Роман Должанский, «Коммерсант»
