Спектакль «Все мои сыновья» — вторая по счету постановка режиссером произведений Артура Миллера в Театре Маяковского.
— Леонид Ефимович, объясните, пожалуйста, что вас побуждает вновь обращаться к драматургии Миллера? Недавно вы поставили его пьесу «Цена», и вот снова тот же автор.
— Для меня самого это неожиданно. Ведь до этих двух была еще одна постановка: давно прочитал в сборнике Миллера пьесу «Спуск с горы Морган» и поставил спектакль. Через некоторое время снова наткнулся на тот же сборник и перечитал пьесу «Цена»: и ее поставил. Тот же круг размышлений, и опять перечитывание Миллера. Остановившись на пьесе «Все мои сыновья», сказал себе: «Нет, нет и нет. Это драма, а сейчас и так жизнь непростая». Но что бы другое я ни читал, в мыслях возвращался к этой пьесе Миллера.
— Артур Миллер в книге воспоминаний «Наплывы времени. История жизни» о своем замысле пьесы «Все мои сыновья» написал: «Великая драма — это великие вопросы, иначе драматургия превращается в ремесло». И в этой пьесе подняты «великие вопросы», касающиеся семьи, любви, верности, наказания, войны... Нужны ли публике сегодня ответы на них?
— Так нельзя говорить: вот это публике нужно, а это нет. Все-таки публика — разная. Кого-то спасает творчество очередной музыкальной группы, а кого-то — произведения Рахманинова. Но и сказать, что сегодня большинство тяготеет к серьезному искусству, увы, не могу. К счастью, есть толика людей, которые нуждаются в серьезных размышлениях о жизни. Далеко не все могут похвастаться легкой жизнью, поэтому можно понять зрителей, которые хотят в театре найти отдых от забот. Я был мальчиком во время войны, поэтому гораздо позже понял, почему в то время снимались комедии. Слез и горя было столько, что было необходимо... пожалеть человека.
Сегодня я с большим удовольствием поставил бы что-то веселое, но время так распорядилось, что именно Миллер «взял меня за горло». Между прочим, сегодня на Бродвее самый популярный и кассовый спектакль — «Вид с моста» по пьесе Миллера. Видимо, Миллер возвращает нас к вопросам, без ответов на которые мы не можем жить.
— А жена Миллера Мэрилин Монро назвала его импотентом в литературе...
— Что выслушивал Сократ от своей жены, Миллеру и не снилось. Жена философа называла его идиотом.
— А скажите, лично вы часто встречали умных женщин?
— Поверьте, дураков среди мужчин гораздо больше.
— А если говорить об актерах и актрисах?
— Актрисы — такие же женщины, как на заводе подшипников, на котором я в молодости работал. С той только разницей, что они хотят играть. А вот нравиться мужчинам стремятся все женщины: на заводе девушки тоже причипуривались, когда заходили в цех. Я вообще очень хорошо отношусь к женщинам. Мне женщины очень нравятся, я часто мог увлечься ими, в том числе и актрисами. Кстати, я бы с большой осторожностью давал определения «умный» или «глупый».
— Почему?
— То, что сегодня кажется умным, через некоторое время оказывается глупым, и наоборот. Умный человек в какой-то ситуации может оказаться негодяем, а глупый человек — стать героем. Я работал с самыми блистательными актрисами нашей страны, и чего я только про них не слышал. Но когда после репетиции мы шли домой и размышляли, разговаривали, я понимал, что многие актеры очень умные люди.
— По-вашему, Чацкий, герой комедии «Горе от ума», умный человек?
— Если я увижу в театре Чацкого-дурачка, то немедленно уйду. Я чувствую себя оскорбленным, когда Чацкого изображают малахольным. Как бы ни менялось время, но всегда людей будут интересовать любовь, боль, горечь, непонимание, а Чацкий — это любовь, боль, горечь, непонимание. С точки зрения Скалозуба, Чацкий — придурок, но для меня он — близкий и дорогой человек.
— Как вы считаете, совершенствуется ли с течением времени человечество? Становимся ли мы лучше, добрее?
— В человеке есть бесконечное добро, бесконечная жертвенность, жесточайшая злоба, крайняя подлость. В человеке есть самые низменные и невероятные страсти, и есть высокая любовь. Человек, спасая себя, может наступить на лицо ребенка и... раздавить. И человек может за того же ребенка погибнуть... И все это — человек.
— Национальность сказывается на характере человека, его качествах?
— Характер человека зависит от климата. Жизнь народа на севере отличается от жизни народа, который живет под пальмами. Жизнь людей на берегу моря очень сильно отличается от жизни народа в горах. Климат в России переменчивый, и он отражается на людях. Епиходов в Дяде Ване говорит: «Не мог одобрить нашего климата. Климат не может способствовать», а чему способствовать — непонятно. Мы зависим от климата. Первое, что спрашиваем друг у друга по утрам, — о погоде. Вот мой друг в Израиле не интересуется климатом.
— Мне трудно ответить на этот вопрос, потому что я увидел очень разные условия жизни в России и в Америке, и с этим ничего нельзя поделать. Например, мой друг-врач в Америке ведет машину, его останавливает в Калифорнии полицейский и выписывает штраф. И мой друг с этим штрафом заезжает в суд, там этот штраф регистрируется, тут же появляется защита, и начинается маленький судебный процесс, в результате которого он выигрывает у полицейского большие деньги.
Сравнивать американскую и российскую жизнь невозможно. На дачах в России — не заборы, а крепости, за которыми лают злые собаки. Идешь, не видно домов, так высоки стали заборы. А у американцев их вообще нет. А вот космонавты, которые летали вместе с американскими коллегами, рассказывали мне, что пьют американцы так же, как и они, а то и побольше.
— Не было ли у вас мыслей об эмиграции?
— Моя родня разбросана по всему земному шару. Когда-то большая семья, собиравшаяся после войны за одним столом, живет в разных странах мира. И мне знакома дилемма: «Ехать или не ехать?» Но я, будучи фанатиком театральной работы, сказал себе так: «Я уеду отсюда только тогда, когда мне не дадут работать». На первом месте для меня всегда была работа. А так получалось, что я оставался без нее совсем ненадолго.
— Вы сегодня по-прежнему фанат театра?
— Еще больше, чем раньше. С каждым днем, по мере старения, страсть к работе увеличивается. Дорог каждый час жизни. Каждая репетиция — праздник.
— Как вы оцениваете тот факт, что сейчас работаете в Театре Маяковского, где играла ваша первая жена — Наталия Гундарева?
— Вначале, когда я пришел в Театр Маяковского, разводил руками: почему Андрей Гончаров настоял на том, чтобы я ставил спектакли именно там, где я познакомился с Наташей.
— Время лечит?
— Все остается. Ничего не стирается. С человеком остаются все рубцы, все раны, все болезни. Но есть свежие раны, когда течет кровь, а есть раны зажившие. У меня появились семья, дети, внуки, даже правнуки в Париже.
— Говорят, что у вас трудный характер и вы очень сложный человек...
— Ой, не могу, ну рассмешили!.. Нет, правда, это очень смешно.
СПРАВКА
Леонид Ефимович Хейфец — театральный режиссер и педагог, профессор Российской академии театрального искусства. Родился 4 мая 1934 года в Минске, выпускник Белорусского политехнического института, учился на режиссерском факультете ГИТИСа. В качестве театрального режиссера поставил более 30 спектаклей на сценах московских театров. С именем режиссера Хейфеца связана и целая страница телевизионных интерпретаций произведений русской классики: «Рудин» И. С. Тургенева (1970), «Обрыв» И. А. Гончарова (1973), «Вишневый сад» А. П. Чехова (1976), «Доходное место» А. Н. Островского (1978).
Анжелика Заозерская, «Вечерняя Москва»
