— Спектакль «Бешеные деньги» стал своеобразным подарком к юбилею Светланы Немоляевой, поставленным специально для бенефиса актрисы. В одном из интервью после премьеры она сказала: «Мне кажется, спектакль получился именно благодаря хорошему ансамблю». Роль Егора Дмитриевича Глумова Вам явно удалась, как работалось в этом «ансамбле»?
— Действительно, это был ансамбль, такое, знаете ли, ощущение семьи на протяжении всей работы над спектаклем, что сегодня встречается уже крайне редко. Очень добрая обстановка во время всех репетиций. Вообще, когда что-то создается – главное это любовь. Именно в любви происходит рождение хорошего спектакля, хорошей работы я в этом глубоко убежден. И Анатолию Шульеву удалось создать именно такую атмосферу любви.
— Но ведь Вы учились у Андрея Гончарова, известного крутым нравом, по словам актеров, работающих с ним, талант режиссера был идентичен его деспотичности…
— Да, я поступил на режиссерский факультет в актерскую группу, на курс Андрея Александровича Гончарова. Мы были лучший набор 1994 года РАТИ-ГИТИСА по Москве. Нам повезло в том смысле, что мы с 1-го курса находились при театре: Гончаровцы — в Маяковке, Захаровцы — в Ленкоме, «Фоменки» у Фоменко, Хейфец — еще тогда в театре Советской Армии. Все -при театрах. Конечно, это была отличная школа. И когда я окончил институт, то автоматически попал в Театр им. Вл. Маяковского. Я хотел работать в этом театре, у Андрея Гончарова и рядом с Натальей Гундаревой, и у меня это получилось. Да, на репетициях Андрей Александрович порой кричал так, что люстра тряслась. Но когда мы приходили к нему домой или в кабинет он был добрейшей души человек, доброжелательно общался, все время пытался угостить, накормить. А в зале был монстром, ради того, чтобы добиться желаемого результата, той степени энергетики, степени заразительности какой ему нужно. Он часто говорил, что «тело находится в состоянии покоя до тех пор пока другое не выведет его из этого покоя».
Так, что школу я прошел хорошую. Я человек, который привык к классическому театру, репертуарному, когда режиссер приходит и говорит, что и как ты должен делать. При работе с Анатолием Шульевым было по-другому. Он предложил работать этюдным методом. Когда мне раньше рассказывали, что режиссеры так работают, я не совсем понимал как это. Мы каждый день предлагали ему собственные варианты, и я ловил себя на мысли, что без всяких зажимов работаю с молодым режиссером и показываю ему постоянно какие-то этюды. Анатолий сумел выстроить доверительные отношения с каждым из нас, при этом очень грамотно отбирая из того, что ты приносишь именно те самые куски, которые попадают в его замысел. Работа над этим спектаклем для меня была важна тем, что я понял как можно создавать свою роль с помощью этюда, выстраивать ее так, как ты видишь сам, не натягивая на себя готовую.
— Константин, наверняка, когда играешь на сцене с такими мэтрами как Светлана Немоляева, это ко многому обязывает, надо быть в тонусе и соответствовать. Во все времена Театр им. Вл. Маяковского славился своими актерами. Как Вам работается со «звездами»?
— «Звезды» мобилизуют, это очень важно. Когда заканчиваешь театральный институт, ты выпускаешься полуфабрикатом. Как я уже говорил, еще, будучи студентами, нас, гончаровцев, начиная со второго курса начали вводить в спектакли Маяковки. Сначала в сказки, на маленькие роли, в массовки, от этого мы получали огромное удовольствие. Тогда я и попал в спектакль «Жертва века», где играл на одной сцене с Натальей Гундаревой, Евгенией Симоновой, Александром Лазаревым. Там мы и познакомились с Натальей Георгиевной Гундаревой, с которой уже в последствии у нас были добрые отношения. Я смотрел, как она репетирует, вводили меня и в другие спектакли, где была занята актриса, к ней можно было подойти и просто поговорить, впрочем, как и со всеми артистами Театра Маяковского.
Всегда смотришь на мэтров, которые знают, как нужно работать, которые умеют работать, учишься у них. До сих пор помню, как поразил меня Игорь Матвеевич Костолевский, когда мы пришли на первую репетицию, а он уже знал полностью весь текст роли.
Театр наш всегда отличался и слыл добрым. «Яма добра» в свое время называли Маяковку. Это всегда был театр – дом. Когда в 2011 году худруком в театр был назначен Миндаугас Карбаускис он продолжил эту традицию. Конечно, режиссер пришел со своим видением, со своими мыслями, но очень бережно отнесся к труппе, артистам, к тому, что было сделано, придерживаясь принципа «не разрушить» и сохранить гончаровский дух в стенах театра. Миндаугас очень ценит и уважает индивидуальность. Нашему художественному руководителю интересны люди, которые радеют за театр и все ради театра делают. Такие люди ему симпатичны.
— Безусловно, это касается и Светланы Немоляевой, а что Вы можете сказать о совместной работе с этой великолепной актрисой?
— Со Светланой Владимировной играть одно удовольствие, я с ней также еще студентом выходил на сцену. Был в репертуаре такой спектакль «Мой век» в постановке Сергея Яшина, где она играла главную роль 100-летней бабушки, которая отмечает юбилей и вспоминает всех своих ухажеров, мужей. Мишель Лоранс в пьесе изобразил такой прообраз Коко Шанель. Я исполнял там все мужские роли. Это была первая наша встреча со Светланой Немоляевой, а дальше мы уже играли во многих спектаклях. Благодаря «Моему веку» у нас уже тогда сформировались хорошие отношения, поэтому мне было и сейчас довольно легко, я Светлану Владимировну давно знаю.
Когда она рядом, конечно, испытываешь безмерное уважение, определенный пиетет, но ты не задумываешься над этим. Она обволакивает тебя своей любовью так, что волнение уходит, ты учишься у нее мастерству. Светлана Владимировна всегда подскажет, как нужно сделать. Бывает ты бьешься и не можешь добиться того, что от тебя хотят и иногда очень нужен рядом человек, который скажет всего лишь одно слово, чтобы ты понял. Вот она знает это слово, с ней комфортно и спокойно. Светлана Владимировна всегда может поднять настроение, она также как все переживает, может подойти и спросить: «Ну как получилось? Я так волнуюсь». Скажешь «Да все прекрасно», а она «Да, ну тебя».
В «Бешенных деньгах» вообще собралась замечательная актерская компания: Алексей Дякин, Виталий Гребенников, Александр Андриенко, Юрий Никулин, ну и главная героиня Полина Лазарева, которую я знаю с детства. Состав очень удачный, это отмечают все мои коллеги по спектаклю.
К тому же Островский – это такие пьесы и такой материал, который всегда выигрышен, его интересно делать, и он всегда современен. Вначале репетиций я об этом не думал, а вот когда уже пошли прогоны и появился зритель и я услышал дыхание зала, как зал реагирует – я, действительно, начал понимать, что пьеса про сегодняшний день. Просто удивительно, что спустя много лет пьеса все также актуальна и злободневна.
Маяковка выбрала непростой, эволюционный путь: никто не был уволен из театра, почти ни один спектакль не снят.
Все новое, что делается, — это правильно и нужно. Но, спрашивается, делать ли это медленно или жестко и радикально? Как лучше? И здесь могут быть разные подходы. Мы драматический театр, у нас большая сцена в центре Москвы. И поэтому для нас важно оставаться в своем пространстве, не терять понятия «академический». Вместе с тем у нас есть еще две сцены, и у каждой свой вектор развития.
Главная проблема при назначении в театр — очень трудно прийти туда и сделать так, чтобы тебе все верили. Как вызвать в людях доверие? Что может их заставить тебя уважать априори? У кого-то такие качества видны сразу, а у кого-то не получается. В Театре Маяковского нам повезло. Мир интриг и расколов нам пока не знаком. Нет заговоров, нет звездной болезни. У нас нет выбора. Когда ты приходишь к людям, ты должен отразить их идею. И когда приходишь в Театр Маяковского, ты вынужден стать таким же этичным, человечным и при этом понемножку пытаться двигать этот театр вперед.
Лидия Миловидова, «МосПравда»
