В Академическом театре имени Маяковского — премьера спектакля о семейной жизни Льва Толстого «Русский роман» Миндаугаса Карбаускиса. Народная артистка России Евгения Симонова рассказала «Вечерке» о своей работе над ролью Софьи Андреевны Толстой.
- Признаюсь, я больше сострадала Льву Николаевичу, нежели вашей героине.
- Пьеса написана о Софье Андреевне, а Лев Николаевич не нуждается ни в чьей защите. Задеть Толстого, запятнать — это невозможно. Достаточно открыть любое его произведение, и все вопросы отпадают...
А наш спектакль — попытка взглянуть на жизнь Толстого и его семьи под определенным углом и задать некоторые вопросы. О Софье Андреевне было написано много негативного, а эта пьеса Марюса Ивашкявичюса, по которой поставлен спектакль, создана с любовью и уважением к ней, это попытка взглянуть объективно, разобраться, а не замазывать ее черной краской как виновницу всех бед. Все-таки два самых великих произведения Льва Николаевича «Анна Каренина» и «Война и мир» были созданы Толстым в тот момент, когда он был счастлив и рядом была женщина, которую он безумно любил. А так играл бы в свои карты, занимал бы деньги у Тургенева, и кто знает, что бы с ним случилось? Не дай бог, подстрелили бы на дуэли. Толстой, встретив Софью, понял, что хочет быть с нею, и пошел на создание семьи, от которой потом отрекся.
- Вы играете женщину со страшной судьбой...
- Судьба страшная, но были 15 лет абсолютного счастья. И я думаю, что свою судьбу Софья Андреевна не променяла бы ни на какую другую. Да, она на самом деле лежала два часа на сырой земле, потому что хотела умереть.
Убить себя для человека верующего — недопустимый грех. Но такие мысли ее посещали, такова была степень ее отчаяния. Во время репетиций я часто вспоминала фразу, которую гений Толстого вкладывает в уста Анне Карениной: «Я ревную тебя не к женщине, а к уменьшению твоей любви». Автор пьесы Ивашкявичюс соединил жизнь Льва Толстого и героев романа «Анна Каренина», и это обоснованно. Тема трагической любви Софьи Толстой перекликается с любовью Анны Карениной. У обеих женщин — стремление к абсолютной, безграничной любви.
- У меня впечатление, что Анна Каренина — антипод Софьи Андреевны, и главное различие между ними в том, что героиня Толстого не такая собственница и хозяйка, как его жена.
- Почему же Софья Андреевна — собственница? Все, что нужно, дорого ей, — это ее муж. Она говорит Черткову (редактор и издатель, лидер толстовства как общественного движения. — «ВМ»): «Забирайте все, уносите все, отдайте мне только моего мужа». Идет борьба за душу Льва Николаевича. Да, великий гений Толстой не принадлежит Софье Андреевне, и моментами она это осознает, но продолжает за него бороться. Материального аспекта их взаимоотношений в нашем спектакле, к счастью, нет. Известно, что Толстую обвиняли в том, что ей нужны были деньги и она конфликтовала из-за них со Львом Николаевичем, но у нее были дети (13 детей!), и она не могла не думать о том, чтобы дать детям должное образование, воспитание. Льву Николаевичу хорошо было говорить: «Мне ничего не нужно», когда у него все было.
- Поделитесь своим представлением о Льве Толстом как о человеке.
- Он мой любимый писатель. Если бы мне сказали взять на необитаемый остров всего одну книгу из всего литературного наследия мира, я взяла бы роман «Вой на и мир». Толстой — великий гений. Есть гении, а есть великие гении. Мне кажется, что он всегда был максимально честен — по отношению к себе и с собой. То, как Толстой пытается проанализировать каждую мысль, особенно «темную», которая возникает в его душе, как он безжалостно в ней признается, не может не вызывать чувства восхищения.
- Толстой призывал к простой жизни, но жил в барском доме и пользовался всеми благами цивилизации...
- Однажды он поехал в Оптину Пустынь, в крестьянской одежде, инкогнито, чтобы жить как аскет, как простой человек. Долго в крестьянской избе он не продержался. Не мог обходиться без мягкой подушки, пищи, которая протиралась для него специальным образом с добавлением особенных масел. У меня нет целостного единого образа Льва Толстого. Для меня Толстой — многоликий Янус.
ДОСЬЕ
Анжелика Заозерская, «Вечерняя Москва»
