Спектакль «Старший сын» по одной из самых известных пьес Александра Вампилова поставил в Театре Маяковского молодой режиссер Анатолий Шульев. Главную роль Андрея Григорьевича Сарафанова сыграл народный артист России Игорь Костолевский.
Режиссуру Анатолия Шульева в этом спектакле можно отнести к разряду актерской. В его спектакле нет никаких постмодернистских новаций, причуд и «фиг в кармане».
Текст знаменитой пьесы сохранен практически полностью, роли в целом разобраны точно, а порой и необычно, артисты играют интересно, воодушевленно, сообразуясь с канонами русского психологического театра. В спектакле нет особой ностальгии по былым годам и воспоминаний о том, «как хорошо мы плохо жили». Авторы спектакля не «комплексуют» по поводу некоторой нестыковки дат, упоминающихся в тексте пьесы, возрастов героев и современной театральной фактуры.
Это касается и своеобразного изобразительного решения Мариуса Яцовскиса, и оригинальных костюмов Марии Даниловой, и музыки Полины Шульевой. При этом спектаклю не откажешь в тонкости и проникновенности, свойственных атмосфере 60-х и 70-х годов прошлого века. Наверное, поэтому он так тронул, прежде всего, обычных, не искушенных в театральных новациях зрителей старшего поколения, которые в финале, не стесняясь, вытирали слёзы.
Мариус Яцовскис придумал эффектную мобильную декорацию – сооруженный в стиле современного конструктивизма фасад дома, который благодаря несложной трансформации моментально превращается в квартиру Сарафановых или комнату дома Макарской. Из примет 60-х и 70-х на сцене присутствуют чугунная водопроводная колонка, из которой течет вода, старый кухонный сервант, холодильник ЗИЛ, телевизор «Горизонт» (а, может быть, даже и «Рубин»), по крышке которого один из персонажей будет отчаянно лупить кулаком, добиваясь приличного изображения. (Это, как помнят представители старшего поколения, тоже примета 70-х). Мария Данилова не пытается поразить зрителей броскостью костюмов: у парней они вполне обычные, сдержанные, у Бусыгина он даже намеренно опрощен. Андрею Григорьевичу Сарафанову, как работнику сферы искусства, «выделен» превосходного качества черный костюм, белая рубашка, галстук-бабочка и элегантный серый плащ, который можно было бы, не стесняясь, носить и в наши дни. Для прекрасных дам художник по костюмам расстаралась на славу, проявив столь свойственный ей тонкий вкус и фантазию. Их наряды скромны, но, при этом, стильны и даже изысканны. Усиливает впечатление то, что молодые актрисы обладают каким-то неуловимым талантом изящно их носить.
Спектаклю предстоит долгая жизнь, и он, безусловно, будет совершенствоваться. Но после первого премьерного показа впечатления рецензента об увиденном оказались не однозначными. Спектакль показался не совсем ровным. В первом акте были заметны ритмические спады, в отдельных моментах - суета или, наоборот, неоправданная медлительность, не всегда точная взаимосвязь актеров. Некоторые из них (особенно молодые герои-мужчины) старались компенсировать это за счет стремления сыграть как можно ярче, эффектнее и громогласнее, тем самым в определенной степени нарушая общую гармонию действия. Между тем сразу после антракта возникло впечатление, что кто-то как будто влил в жилы актеров новую энергию: они стали действовать в едином, спаянном ансамбле, соблюдая чувство меры и главную заповедь сценического существования, который в России принято называть «петелька-крючочек».
Автору этих строк удалось на своем зрительском веку увидеть помимо замечательного фильма, созданного 45 лет назад Виталием Мельниковым по пьесе А. Вампилова, еще с десяток спектаклей – от абсолютно традиционных до авангардных. Поэтому пьеса уже выучена почти наизусть, и все ее сюжетные повороты известны до мельчайших подробностей. Тем не менее, спектакль молодого режиссера в целом смотрелся с немалым интересом. Наверное, это объясняется умело выстроенными темпоритмами, точными акцентами, эмоциональной подвижностью актеров, их легкостью и отсутствием пафоса. Отрадно, что некоторые артисты вместе с режиссером попытались найти в своих персонажах «изюминку», т.е. какие-то особенные черты, отличающие их героев от тех, что были сыграны ранее. Есть, однако, и такие, которые пока что двигаются привычной колеей, цепляются за стереотипы в восприятии персонажей. И им еще предстоит искать ту самую изюминку. Например, Владимиру Гуськову, сыгравшему внешне эффектного, но вполне ожидаемого поверхностного нарцисса Сильву.
Симпатичен, комичен, но несколько суетлив и криклив похожий на хорохорящегося петушка вихрастый Васенька юного студента Станислава Кардашева. Кудимов Ильи Никулина порой кажется чуточку искусственным и даже неправдоподобным (а главное – не смешным!) в попытках продемонстрировать свою скрупулезность и военную выправку.
Неожидан и своеобразен Бусыгин Алексея Дякина. В отличие от прежних виденных мной «старших сыновей Сарафанова» нынешний – это типичный провинциальный паренек с соответствующим говорком, который, судя по всему, до института успел поработать на заводе и отслужить в армии. В нем нет лоска и внешнего шарма, но чувствуется простая открытая душа и, что самое главное, – человеческая порядочность, мужское начало и основательность. Наверное, этим он и приглянулся своей «сестре» Нине, уставшей от нытья окружающих ее мужчин. Но все же хочется надеяться, что Алексей еще поищет ту самую изюминку, о которой шла речь выше, и его Володя Бусыгин станет более харизматичным и менее однозначным.
Замечательны обе героини спектакля. Макарская по замыслу драматурга, скорее всего, должна вызывать у зрителей негативное отношение. Судите сами: она довольно легкомысленна, своим двусмысленным поведением давно мучает несчастного влюбленного Васеньку и даже (о, ужас!) нарушает данное ему обещание сходить с ним в кино! К тому же на виду у всех флиртует с хлыщом и донжуаном Сильвой. Но, признаюсь, что Макарская Юлии Соломатиной отрицательных эмоций у меня не вызвала. Более того, она меня очаровала! Во-первых, эта женщина красива, пластична и весьма элегантно смотрится в своих роскошных темных платьях. Во-вторых, она по-женски мудра и, при этом, проста и незлобива. В-третьих, очень узнаваема и трогательна в стремлении скрыть под личиной независимости и иронии затаённую женскую тоску по лучшей доле, по мужскому вниманию и ласке. В-четвертых, немного лукава и загадочна, и ты до конца так и не можешь понять, что на самом деле происходит в ее душе! Так что в данном случае пресловутых изюминок – хоть отбавляй.
Очень интересна, глубока и умна Полина Лазарева в роли не по годам взрослой и твёрдой Нины, везущей на своих хрупких плечах тяжеленный воз забот по дому и проблем своих неприкаянных и рефлектирующих мужичков. Поэтому поначалу Нина кажется суровой и хмурой, хотя на самом деле она – девушка на редкость привлекательная, нежная и статная. В ней тоже чувствуется тоска по пока еще не испытанной любви к настоящему мужчине, который бы мог стать ей опорой. Отсюда – выбор бравого курсанта, будущего летчика, который кажется ей решительным и целеустремленным и с которым можно уехать на край света от опостылевшей суеты. Нина по своей натуре не склонна к романтическим «вздохам при луне». Поэтому она так настороженно воспринимает проснувшееся в ней настоящее чувство по отношению к так называемому братцу. И, узнав правду, не просто облегченно вздыхает, а как будто сбрасывает со своих плеч неимоверную тяжесть. Но надо отдать должное актрисе: она и здесь достаточно сдержанна в проявлении чувств, хотя ты чувствуешь бушующие в ее сердце бури.
Стереотипы в восприятии образа Сарафанова-старшего мешали идентифицировать его с человеческим и театральным имиджем Игоря Костолевского. Это и понятно: замечательный артист производит впечатление баловня судьбы, и, как он сам когда-то сказал: «делового, успешного человека, благополучного, с трехразовым питанием на лице». К тому же он переиграл в кино и в театре немало представителей «голубой крови» – и не только знаменитого кавалергарда Анненкова, но даже венценосных особ, например, императора Александра I и принца Уэльского. А однажды даже сыграл древнегреческого Бога Аполлона! Поэтому, грешным делом, приходила мысль: ну, какой из него Сарафанов – неустроенный маленький человек, не достигший успеха музыкант, не гнушающийся выпить в одиночестве водочки и не сумевший толком воспитать детей?! Хотя, вспоминая Марина Мирою из «Безымянной звезды», спившегося актера-бомжа Бимова из фильма «Усадьба», а также маргинального и жутковатого гоголевского Плюшкина из «Мертвых душ» Сергея Арцибашева в Маяковке, было основание предположить, что Игорь Костолевский способен преподнести сюрприз, кардинально изменив свой актерский имидж и амплуа. Что он и сделал в «Старшем сыне».
Артист создал образ человека высокой души, настоящего интеллигента, не находящего применения своему таланту в маленьком провинциальном городке. Кстати, в том, что Сарафанов ¬– профессиональный музыкант, ты абсолютно не сомневаешься! Правда, аргументировать такой вывод сложно, это, скорее, из области интуиции. (Признаюсь, что ни в одном из прежних виденных мной спектаклей эта важная черта образа не акцентировалась столь явно, и это, ко всему прочему, можно считать большой удачей режиссера и артиста). Не обладающий твердым характером и решительностью Андрей Григорьевич не смог устроить свою личную жизнь, оказавшись брошенным женой с двумя детьми на руках. Но, как и те женщины, о которых шла речь выше, истосковался по человеческому теплу, по любви и пониманию окружающих. Он до поры до времени тщетно старается утаить свое незавидное положение, но вовсе не конфузится, когда при всем честном народе раскрывается «секрет Полишинеля» о том, что он играет на похоронах и танцах. Потому что вовсе не считает такое занятие чем-то зазорным, более того, относится к нему как к некоему долгу и даже миссии! Он на редкость добр, мягок и даже кроток в отношениях с детьми. Но это вовсе не мешает ему быть человеком с обострённым чувством собственного достоинства и чести. Когда выясняется, что настоящие дети его покидают, в нём возрождается крепкий, суровый, упрямый мужик, бывший вояка-артиллерист, который решает кардинально изменить свою жизнь. Игорь Костолевский играет эту кульминационную сцену мощно, страстно, пронзительно. Хотя в силу своих природных актерских качеств остается сдержанным, достойным, не позволяя себе «рвать рубаху на груди».
Хочется надеяться, что его замечательный Андрей Григорьевич Сарафанов обретет новое счастье в своей «взрывоопасной» семье, пополнившейся новым сыном. И, благодаря этому, может быть, даже закончит сочинение кантаты под названием «Все люди – братья».
Павел Подкладов, «Ревизор.ру»
Фото Сергей Петров
