Артур Миллер написал эту пьесу во время Второй мировой войны. В своей автобиографической книге «Наплывы времени. История жизни» он признавался: «Не покладая рук я работал над пьесой «Все мои сыновья», пока пьеса не зазвучит, как натянутый барабан». Миллер писал ее два года.
Это был еще один шанс доказать, что в эпоху главенства драматургии, триумфа Теннесси Уильямса он серьезный автор. «Если пьеса не пройдет, брошу театр», — писал Миллер. Пьеса сразу стала знаменитой и скандальной: суды, обсуждения на политическом олимпе. Она взорвала всю Америку, предъявив очень высокий счет каждому социальному пласту общества. Автор не пощадил никого. Виновными в том, что лучшие парни не вернулись с войны домой, были все.
Старшего сына владельца завода Джо Келлера (заслуженный артист России Виктор Запорожский) Ларри, несмотря на известие о том, что он не вернулся с боевого вылета, ждет мать (Ольга Прокофьева). Три года. Вполне здравомыслящая женщина даже доходит до того, что просит соседа — недотепу Фрэнка (Игорь Евтушенко) составить гороскоп. Ночью во время урагана падает дерево, оно убивает яблоньку, посаженную в честь Ларри, и это мертвое, огромное, цепляющее голыми сучьями дерево занимает всю сцену спектакля (художник-постановщик Владимир Арефьев). Дом, сытый дом капиталиста, напоминает мусорную свалку. Жизнь благополучного семейства оказалась сточной канавой, потому что его бизнес — поставки бракованных двигателей для самолетов — грязный, замешенный на крови. Лишь жестокая реальность (громкое дело Корпорации аэронавтики братьев Райт из штата Огайо, поставлявшей Вооруженным силам США сотни неисправных машин) избавила Миллера от обвинений в клевете.
Герои в постановке Хейфеца вынужденно вспоминают войну. Ее следы, кровь и пули — они везде. В вырванном с корнями дереве, в небе, до которого легко дотянуться рукой из чердака дома, в опущенных глазах и нервных руках младшего сына Криса (Алексей Фатеев, Олег Ребров), который выжил, а его рота, которую он вел в атаку, погибла. И старший брат... И он любит его невесту.
А ужас драмы заключается в том, что, несмотря на гибель тысячи лучших сынов страны, несмотря на слезы, герои продолжают лгать, прятать как страусы голову в песок и судорожно искать тропинки к счастью и благополучию. Отец семейства Джо Келлер, который из нищего Гавроша превратился в богача, упрекает младшего сына:
— Вы все такие образованные, скоро некому будет мести улицу.
— Просто мусорить не надо, — с юношеским идеализмом отвечает Крис.
И хотя разговор идет на бытовом уровне и как бы в шутку, Леонид Хейфец, с присущим ему талантом взломщика сути, этот краткий диалог возводит в глобальную проблему человечества, заключающуюся в том, что каждый из нас — дома ли он у себя или нет — бросает свою горсть грязи в наш хрупкий мир. От этого страдают земля, деревья, птицы, родители и дети, и если не остановиться, ни конца ни края разрушению не будет.
Спектакль «Все мои сыновья» заканчивается так же, как и пьеса Миллера, — самоубийством Джо Келлера. Типичный американец с сигарой и в шляпе Джо, ловец американской мечты, осознавая, что невольно убил своего сына, который после известия о том, что бракованные боеголовки для истребителей поставлял его отец, боится сажать свой самолет. Джо Келлер становится прахом, как и вся мертвая природа его дома.
Хейфец не отошел от пьесы, вышедшей в свет в 1947 году, но при этом она такая близкая, острая и родная, что рыдаешь весь спектакль.
За тон своей пьесы Миллер оправдывался в книге «История жизни»:
— Пьеса, даже когда сердитая и критическая, всегда есть любовное послание миру, от которого с нетерпением ждешь признательного ответа.
Зрители признательны Леониду Хейфецу и его команде за спектакль, который напоминает нам о чистой любви и ответственности перед близкими и дальними, перед теми, кто придет следом.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Леонид Хейфец, режиссер, народный артист России:
- Третий раз обращаюсь к драматургии Миллера. Когда стал искать пьесу, перечитал «Все мои сыновья». Сразу сказал: «Нет, нет, нет. Драма. А сейчас людям так тяжело жить. И публике нужно другое. Но что бы другое ни читал, опять возвращался к Миллеру и понял — хватит сопротивляться. Не поставить эту пьесу уже не мог. Не исчезают войны, не приходит благополучие для большинства людей. И можно понять тех, которые не могут в тяжелый период безработицы смотреть такие душераздирающие постановки.
Анжелика Заозерская, «Вечерняя Москва»
