ОДИН АНГЕЛ-УТЕШИТЕЛЬ НА ВСЕХ

«Симон» – мировая премьера в Театре Маяковского, первая сценическая адаптация книги Наринэ Абгарян. Этот роман стал финалистом премии «Большая книга» и победил в читательском голосовании, а скоро попадет на экраны – прошлым летом в Армении стартовали съемки сериала для онлайн-кинотеатра PREMIER.

Над проектом работает Арман Марутян – тот же режиссер, что экранизировал «Манюню», еще один бестселлер самой популярной армянской писательницы. Снимаются Ольга Кабо, Алена Хмельницкая, Ирина Безрукова и Алика Смехова. Но в спектакле Дениса Хусниярова, обладателя премии «Прорыв» и худрука самарского театра «СамАрт», подобрался состав поинтереснее.

Истории встреч и расставаний, точнее – воспоминания о своем Симоне, играют Зоя Кайдановская, Дарья Повереннова, Наталия Филиппова, Юлия Силаева и Александра Ровенских, она же жена, которой известны бесконечные похождения мужа. Но… на похоронах, где собираются все, кого он любил «самозабвенно и на износ», все, кому помог выбраться из одиночества, как из заброшенного колодца, и «обогрел душу», выясняется, что он получает прощение – и за измены, и за отступничество от первой любви, которого сам себе не мог простить... У гроба каждая говорит о Симоне как об ангеле-утешителе и первооткрывателе женской чувственности, «распуститься» которой просто не давали.


Сильвия, Элиза, Софья и Сусанна – все женщины Симона, конечно, знают друг о друге и знают, что всеобщий любимец умеет вернуть на время ощущение потерянного рая – пусть на год или всего на месяц – и осушить море слёз. Не случайно он получил прозвище «джантльмен», от слова «джан» – душа моя. И еще: имя Симон – значит «услышанный Богом», а каждой женщине он как будто посылается свыше, потому что обладает «редким утешительным качеством, свойственным только детям и старцам: в его присутствии отступают призраки прошлого». Одно прикосновение – и на сердце абсолютно безоблачно.

«Помимо того, что это очень женская история, она еще и немножко библейская, но при этом очень плотская», – отмечает худрук Маяковки Егор Перегудов и подчеркивает: дело происходит в советской Армении. Берд – маленький городок в горах, где выросла Наринэ Абгарян, его «вкусы-ароматы-шёпоты» она перенесла в книгу, причем на обложке он – на дне синего-синего моря, которое никто из местных не видел, но запах которого знают все – солёный, как слёзы по несбывшемуся. В спектакле их как будто собирает по всему Берду и носит в себе городская юродивая Вардануш (Елена Мольченко) – безмерная эмпатия к каждому без исключения, даже к прочерневшему изнутри могильщику, сподвигает её по-матерински присматривать за всеми.         

В первом действии Симон – Алексей Дякин (между прочим, Николай II в британском сериале «Корона») – демонстрирует то самое бердское жизнелюбие, которое помогает видеть свет и в беспросветных обстоятельствах. Несмотря на то, что над городком грозовой тучей нависло предчувствие смерти, – кого она заберет, выясняет Вардануш, всем по очереди предлагая яблоко (возьмёт-не возьмёт «пропуск» на тот свет) – он пьёт эту жизнь, как кизиловую настойку, и осыпает лепестками роз свою последнюю любовь: «Ты пошла не от Евы, а от Лилит». Её «безудержная страстность» бьет через край, «горит» на щеках – и даже на расстоянии даёт Симону ощущение эйфории.


Симон – одновременно и Дон Жуан, и Дон Кихот. Он каждый раз влюбляется, как в первый, и «погружается с головой» в новое чувство, новые отношения, причем это всегда нечто большее, чем просто любовная связь. Он не коллекционирует женские сердца – он их очень бережно «реставрирует». Любуется каждой, каждую боготворит и готов служить, как рыцарь – своей Дульсинее, но образ её всякий раз додумывает, достраивает, доводит до совершенства.

Не старик под 80, как в романе, а «вечный мальчик» со светлым взглядом. Он, конечно, не готов уйти раньше срока. Но само пространство (работа художника Семена Пастуха) подсказывает, что пора: сколоченная из белых досок коробка сцены отдаленно напоминает работу гробовщика, которому предстоит сделать гроб и для Симона, тоже белый. Хотя сквозь щели пробивается солнечный свет, а в окошках и проемах, то там, то тут, возникают свои люди, непринужденно болтают о жизни в Берде, где все друг у друга на виду, – за их спинами маячит темнота, молчаливая и безучастная…

Эти пересуды, с одной стороны, наполнены лёгким, летучим юмором с «приправой» житейской мудрости, ну, а с другой – «между строк» говорят о запретах, навязанных патриархальным обществом, о необходимости терпеть, даже когда боль наваливается нестерпимая, о том, что в жизни женщины (да и мужчины тоже) есть только долг, а всё остальное – от лукавого. И как раз во втором действии откроется то, о чем принято молчать: от абьюза и отнятого ребенка до насилия, с которого начался вынужденный брак. 


Меланья, Сильвия, Элиза, Софья и Сусанна расскажут истории в деталях, которые прятали в себе годами, – и Симон (то ли присевшая у тела душа, то ли воспоминание) будет им подыгрывать, становясь «видимым» и «своим» в эти минуты только для говорящей. В серию откровений автор инсценировки Ирина Васьковская уложила и горести, которые сделали их сильнее, и радости, которые остались с ними навсегда, а пять актрис выстроили в своих соло пять сложных судеб и пять ликов красоты, непохожих друг на друга. Пять бенефисов. Эти монологи – о причинах боли, которая мучила каждую, об отчаянном желании любить и, конечно, о человеке, который исцелял своей любовью, выправлял все «душевные вмятины», оставшиеся от ударов несчастливой семейной жизни, даже самые глубокие, те, которые, казалось бы, навсегда деформируют женское «я».

«Симон» Дениса Хусниярова – это, можно сказать, спектакль-терапия. Жизнеутверждающая история, «душекомфортная», по выражению автора, она созвучна по настроению фильмам Георгия Данелии и по-свойски убеждает, что рано или поздно всё наладится: «Не горюй!» Пожалуй, самое главное здесь – «выход в свет». Пяти женщинам, которые свыклись с темнотой в сердце и не ждали, что всё отболит, он даётся и в прямом, и в переносном смысле. Симон помогает им освободиться от давления негативного опыта и всего, что мешало жить, «выпрямиться», как это сделала сама Наринэ Абгарян уже за 50, и научиться в себя верить.


Татьяна Власова, "Театрал"

Источник