Наталия КАМИНСКАЯ
редактор-составитель журнала «Сцена», эксперт фестиваля «Золотая Маска» 2013 и 2014
Сезон был бурным. И не столько интересными постановками, которых было немало, сколько ситуацией, сложившейся в самом театре и вокруг него. Самая громкая история – с оперой «Тангейзер», поставленной в Новосибирске, вызвавшей протест местных религиозных деятелей, пережившей суд, который не нашел в ней «состава преступления», и, тем не менее, снятой с репертуара. Теперь у нас даже люди, сроду не интересовавшиеся оперным искусством, знают, кто такой Вагнер. На фоне резко обострившейся в нашем государстве заботы о духовности и нравственности именно театр в наибольшей степени оказался в фокусе внимания. Представители церкви высказывают претензии к содержанию пьес и их сценическим интерпретациям, комиссии филологов проверяют постановки классических пьес на предмет соответствия или несоответствия оригиналам, самый важный и репрезентативный в стране фестиваль «Золотая Маска» требует, по мнению чиновников из Министерства культуры РФ, то ли переформатирования, то ли реформирования, то ли улучшения.
Скитается маленький и смелый Театр.doc, за полгода уже третий раз меняет адрес по каким-то мифическим «пожарным» причинам. Очень нехорошая ситуация сложилась в Театре на Таганке. Здание поставлено на ремонт, но других площадок для проката текущего репертуара артистам до сих пор не предоставлено, с частью коллектива не продлены договоры. Все это провоцирует скандалы. Они и прежде не затихали на Таганке, но в нынешних условиях для них больше реальных оснований.
Одним словом, нынче у театра горячие денечки. И многие процессы вызывают у театральной общественности тревогу.
Неужели опять надо преподавать обществу азы? Объяснять, что произведение искусства и прямое высказывание в газете и на телевидении – это разные вещи? Что художественный образ не тождествен реальному человеку? Что ответственность художника – вещь особого рода, она опирается на внутренний закон, а не на систему кем-то спущенных сверху указаний… Что обращение театра к классике даже в самом послушном его варианте не может быть простым прочтением текста вслух, что это все равно интерпретация. Что современная драматургия необходима театру для полноценной жизни и дальнейшего развития. И т.д. и т.п.
Между тем интересных спектаклей в этом сезоне было много. Назову «Кто боится Вирджинии Вульф?» в МТЮЗе, «Самоубийца» в Студии театрального искусства, «Нюрнберг» и «Жизнь одна» в РАМТе, «Борис Годунов» и «Вальпургиева ночь» в Ленкоме, «Юбилей ювелира» в МХТ, «Мефисто» в МХТ, «Бег» в Вахтанговском театре, «Чевенгур» в театре «Около дома Станиславского», экзотические опыты Электротеатра Станиславский – «Синяя птица» и «Сверлийцы» и, конечно, «Сказки Пушкина» в Театре наций. Мировая режиссерская звезда, американец Роберт Уилсон прочел сказки русского национального гения, возможно, в непривычной нашему зрителю манере, но с настоящим пониманием природы пушкинского творчества. Более того, именно он доказывает, что Пушкин не только «наше все», но мощное достояние мировой культуры.
И еще. На наших глазах именно в этом сезоне произошла консолидация театральных поколений. И в прямом общественном смысле: в защиту «Тангейзера» дружно выступили и мэтры, и молодые. И в художественном – театральные высказывания режиссеров разных возрастов и манер сейчас перекликаются в каких-то очень важных моментах: в одних и тех же общественных взглядах и трагических предчувствиях, а, следовательно, и в убеждениях относительно настоящей, а не вымышленной миссии театра: встряхивать общественное сознание, побуждать к рефлексии и свободной мысли.
Лариса КАНЕВСКАЯ
автор журнала «Театральный мир»
С каждым новым сезоном меня все больше радует Мастерская Петра Фоменко, которая набирает прежнюю высоту, как при Петре Наумовиче. В этом театре снова ставят особые, недосягаемые по своей ажурности, легкости, тонкости спектакли. Кроме того, «Фоменки», которые всегда были вне политики, выдали очень необычную и нехарактерную для Мастерской работу «Современная идиллия». Спектакль, поставленный Евгением Каменьковичем, имеет остросоциальную основу: эпическая история Салтыкова-Щедрина прозвучала сильно и в духе времени.
Театр имени Маяковского пережил обновление благодаря пополнению «кудряшами». Спектакль «В.О.Л.К. (Вот Она Любовь Какая)» в постановке Светланы Земляковой – чудесная история по прозе Василия Аксенова, очень живая, полная юношеских страстей и задора. И еще работа, которую хочется отметить – «Последние» по Горькому, который всегда казался скучноватым, тоскливым, а вот спектакль «Маяковки» получился больше про молодых и для молодых. Вообще от режиссера Никиты Кобелева, который в последних (простите за тавтологию) работах проявляет себя как настоящий мастер, теперь регулярно ожидаешь соответствующего уровня. В «Последних» по-новому открылась для меня замечательная Полина Лазарева, а также порадовала Галина Беляева, которую давно не видела на сцене. Мне всегда было интересно, как в «Школе драматического искусства» уживаются два театра, и, сосуществуя вместе, не мешают друг другу. Театр Дмитрия Крымова с его экзальтированными, эксцентричными спектаклями и достаточно традиционные постановки Игоря Яцко. Спектакль «О-й. Поздняя любовь», показанный в начале сезона, мне очень понравился. Крымов не часто обращается к классике, и с Островским «разобрался», как всегда, по-своему. У Игоря Яцко новый «Вишневый сад» порадовал тем, что всеми замученный Чехов здесь прозвучал свежо и интересно, особенно запомнились Гаев в исполнении Яцко и милый уютный Фирс (Олег Охотниченко).
В Театре Ермоловой тоже были удачные постановки, в первую очередь, хореографический спектакль «Ревизор». Первые десять минут я пребывала в шоке – как это можно совсем без текста, а потом так вовлеклась в действие, что казалось, я слышу реплики действующих лиц. Стильная, самобытная постановка: хорошая музыка, приличная хореография. Получилось, что весь «Ревизор» – сплошная немая сцена. Действительно оригинально.
Особое место в театральном мире занимает Театр под руководством Елены Камбуровой. Их спектакли всегда отличает высокий уровень интеллигентности. Музыка и поэзия в крошечном помещении бывшего кинотеатра «Спорт» звучат негромко, но достойно, а главное, по-человечески. «Тишина за Рогожской заставою» услаждает слух популярными песнями советских композиторов, элегантно превращая концерт в спектакль по нашему общему прошлому.
Заметное событие – открытие Электротеатра «Станиславский». Отличная идея – сделать из устаревшего, скандального театра что-то модное, креативное, одновременно отдав дань истории этого театра и самого здания, по которому проводятся интересные экскурсии. Но пока от первого увиденного мной спектакля – «Синяя птица» Бориса Юхананова – я впала в некий ступор. «Синяя птица» домашних радостей семьи Кореневых может прийтись не по нраву широкой публике.
Очень радостно, что Дмитрию Брусникину дали возможность сохранить курс и прийти с ним в театр «Человек». Если его подопечные оживят этот театр, и публика снова повалит туда валом, как в былые времена, это будет хорошим культовым местом для театралов.
Театральная потеря года – Ефим Байковский. Это был актер уровня Ростислава Плятта. Даже в маленькой роли на него хотелось смотреть и смотреть. В нем была такая глубина, мудрость, колоссальный актерский масштаб… Невосполнимая утрата.
Непонятно, почему «Золотая маска» в какой-то момент оказалась почти частной историей, хотя изначально создавалась как национальная премия. Не секрет, что некоторые театры уже просто начинают хитрить и ставить спектакли, ориентируясь на вкусы постоянных «золотомасочных» экспертов. Понятно, что всегда найдутся недовольные и на всех не угодить, но критиков и театроведов вполне достаточно, чтобы не пропустить действительно достойные спектакли и задвинуть однодневки. Это – гигантская работа, но объективность в таком процессе необходима.
Одна из тенденций сезона (и не только этого) – профессиональное театральное сообщество все больше уделяет внимание модным режиссерам, напрочь игнорируя то, что не попадает в струю. Прочитать про премьеры некоторых театров Москвы почти невозможно, а ведь зритель должен понимать, на что идти! Критики, на мой взгляд, должны рассредоточить свое внимание, иначе получается, что про один театр пишут все, а про другой – никто. А в итоге, все это существует для зрителя и благодаря ему.
Марина ДАВЫДОВА
главный редактор журнала «Театр»
На вопрос, где я живу, обычно отвечаю – в самолетах. В этом сезоне и скорее всего в следующем моя жизнь будет кочевой. При этом в Россию я регулярно приезжаю и смотрю какие-то спектакли. Но из-за такого образа жизни у меня возникает сопоставительное пространство – у меня нет локальных итогов, связанных только с одним лишь российским театром, они помещены в контекст. Если говорить об общей картине, то я бы сказала, что наблюдается кризисное явление… Оно еще не до конца себя обнаружило, но я его чувствую. Оно заключается в том, что рассчитанный на большую аудиторию театр крупной формы, который все-таки можно было бы назвать драматическим, а не перформативным, не contemporary dance и не новым цирком, а основанным на большой литературе, привычной режиссуре, базирующейся на тексте и на актерской игре, все-таки переживает не самые лучшие времена.
Поскольку мне нужно формировать программу Венского фестиваля, одного из самых крупных в Европе, наибольшие сложности я испытываю при поиске спектаклей для больших площадок. Теоретически таких спектаклей много, но удовлетворяющих, в том числе и продвинутую часть аудитории и критики, меня саму, в конце концов, очень мало. И наоборот, трансгрессивный театр, существующий на границе жанров, видов искусств, начинает править бал. В плане художественного интереса он гораздо более привлекателен.
Долгое время немецкий театр был номер один в Европе. Он во многом похож на наш – это репертуарный театр, с постоянными труппами, крупными режиссерскими именами. Я была на фестивале Theatertreffen в этом году (немецкий аналог «Золотой маски»), и его программа меня не порадовала, хотя я не могу сказать, что отобранные спектакли были плохие. Сразу после этого я поехала на бельгийский Kunstenfestivaldesarts, и выяснилось, что центр театральной жизни за эти несколько лет, с моей точки зрения, сместился из Германии в Бельгию. Здесь нет древних театральных традиций, но существующие небольшие коллективы предлагают самые неожиданные мелкие театральные формы, и это очень увлекательно. Для себя поняла, что художественные поиски сместились в сторону перформативности вещей, которые не могут существовать на сценах больших театральных домов. Им там не место.
Что в этой ситуации представляет собой русский театр? У нас есть удивительное преимущество, потому что в современной России все еще есть драйв, когда зрительский театр, собирающий большую аудиторию, остается в поле этой правильной художественной новационности. В России этого не поняли, но одним из самых ярких и громких событий в этом году в Европе был спектакль «Мертвые души» Кирилла Серебренникова на Венском фестивале. Это был феерический успех! Имя режиссера ничего не говорило австрийским зрителям, и на первый спектакль кое-как покупались билеты. После дебютного показа ситуация поменялась кардинально в сторону полного sold out. И поразителен тот факт, что пресса оказалась единодушно положительной – это редкое явление для Вены. Фестиваль закончился, а мне до сих пор пишут о «Мертвых душах» офисные работники, потому что они увидели то, что должен видеть человек в театре: яркую, эмоциональную актерскую игру, режиссуру, интерпретацию классического произведения.
У Серебренникова это все есть, как и у Константина Богомолова, кстати. Но при этом они будоражат умы продвинутой части критики. Это на самом деле крайне редкое сочетание. Посмотрите на программу Авиньонского фестиваля – спектакли, как правило, все связаны или с современным танцем, или с этнографией (театр, приехавший из Египта, конечно, вызывает интерес). А очередные «Король Лир», «Ричард III»… Честно говоря, я их сразу выношу за скобки своего кураторского интереса. У российского театра остался потенциал художественности и общедоступности. Он – уходящая натура. И в этом смысле я по-новому взглянула на то, что происходит в отечестве.
Глядя на российский театр из-за рубежа, понимаешь, что мы переживаем некий театральный бум. Как тут бурлит и кипит театральная жизнь! Да, в ней встречается трэш, который не характерен для той же Германии, но совокупно театр находится в фокусе зрительского, общественного внимания – и в положительном, и отрицательном смысле (я говорю о нападках). Несмотря на то, что я воспринимаю достаточно пессимистично общественно-политическую ситуацию в России, мне кажется, что наш театр переживает неплохие времена. В нем еще сохранился драйв, а значит, у нас есть шанс стать одной из ведущих театральных держав, которой мы, собственно, и были долгие годы, особенно в начале XX века. Если мы этот шанс упустим, то для меня, человека, занимающегося театральной критикой, это будет личная трагедия.
Юлия Чечикова, интернет-портал «M24.ru»
