Национальная театральная премия проявила гражданскую позицию
Итоги театрального сезона «Золотая маска» подводила с привычным размахом, но в не совсем привычном настроении. О главных и второстепенных сюжетах, темах и тенденциях, проявившихся в решениях жюри драматического театра и театра кукол, рассказывает Ольга Федянина.
Театрализованная церемония вручения «Золотых масок» традиционно вполне сопоставима по размаху, трудоемкости и звездности с каким-нибудь столичным спектаклем. В этом году за церемонию отвечала большая постановочная группа во главе с режиссером Ниной Чусовой. Правда, сделав темой праздничного шоу «театр будущего», постановщики ограничились конвенциональной футуристической фантазией, как будто бы почерпнутой из фильма «Москва—Кассиопея». Образ безликого будущего с людьми-роботами удивил более всего своим полным несовпадением с очевидным направлением движения театра. Если в нашей театральной реальности чего-то и не просматривается, даже на горизонте, так это униформированности. Театр становится все многообразнее. И это, кстати, уже давно превратилось в проблему для такого универсального фестиваля, как «Золотая маска», где экспертам и жюри чем дальше, тем чаще приходится выбирать между, условно говоря, зеленым и круглым — событиями совершенно разного характера, масштаба и формата.
Список лауреатов этого года в драматическом конкурсе, собственно, эту генеральную тенденцию наглядно иллюстрировал. Экспертный совет, сделавший максимально широкий выбор, поставил жюри перед задачей вполне неразрешимой — искать единые критерии оценки 27 драматических спектаклей, вышедших в финал, едва ли возможно, да и едва ли нужно.
Некоторые решения жюри были ожидаемыми, но ожидаемыми, если можно так сказать, с нетерпением. Например, первая персональная «Маска» замечательного молодого сценографа Ксении Перетрухиной («Дыхание», Театр наций). Такой же приятной ожиданностью стала победа Дмитрия Данилова в новой номинации «Лучшая работа драматурга» — за его дебютного «Человека из Подольска» в Театре.doc.
В главных актерских номинациях конкуренция была такой сильной, что любой результат вряд ли вызвал бы спор. Тому, что Вячеслав Ковалев («Изгнание», Театр имени Маяковского) в голосовании обошел Тимофея Трибунцева и Евгения Миронова, можно радоваться или огорчаться, но необоснованным это решение не назовешь. Как и победу Аллы Демидовой («Ахматова. Поэма без героя», «Гоголь-центр») в номинации, где с сильными работами были представлены Александра Урсуляк, Людмила Трошина, Чулпан Хаматова и Елизавета Боярская. В случае с Демидовой, вероятно, на решение жюри влияла и память о ее работе в спектакле «Старик и море» Анатолия Васильева, снятом с конкурса по желанию режиссера.
Как тенденцию можно отметить то, что жюри практически проигнорировало работы 30–40-летних режиссеров, новых театральных лидеров, пользующихся стабильной популярностью у публики и показавших в этом сезоне интересные постановки. Это и Максим Диденко («Я здесь», театр «Старый дом»), и Тимофей Кулябин («Иванов», Театр наций), и Марат Гацалов («Дыхание», Театр наций), и Владислав Наставшев («Кузмин. Форель разбивает лед», «Гоголь-центр»), и Филипп Григорьян («Тартюф», Электротеатр). В числе успешных и неотмеченных неожиданно оказался и Андрей Могучий с «Губернатором» (БДТ). Рискнем предположить, что этот «игнор» — причуды и случайности, ограниченные одним сезоном.
При этом одно из самых бесспорных решений жюри — «Маска» за лучший спектакль малой формы, которой отметили работу Михаила Патласова «Чук и Гек» (Александринский театр), выверенную, на редкость удачно и органично соединившую эстетическую сложность с публицистической внятностью.
Имена победителей в двух центральных номинациях («Лучший спектакль большой формы» и «Лучшая работа режиссера») можно назвать неожиданными только в их предсказуемости. Лев Додин как создатель лучшего спектакля большой формы («Страх Любовь Отчаяние», МДТ) и Юрий Бутусов как лучший режиссер («Дядя Ваня», Театр имени Ленсовета) оказались для жюри фигурами консенсуса. Консенсус в данном случае довольно очевидно отражает главную тему всего сезона: он прошел под знаком большой озабоченности людей театра тенденциями развития культурной политики и общественной жизни. «Маска» Бутусову, надо думать, дана не только под впечатлением от спектакля, но и под впечатлением от недавнего увольнения режиссера из Театра имени Ленсовета. А первое за всю жизнь обращение Додина к Брехту вылилось в мрачное предостережение перед новым свинцовым безвременьем.
Нет ничего нового в том, что гражданская позиция тоже эстетическая категория, просто бывают времена, в которые это особенно заметно. На церемонии закрытия «Золотой маски» это стало лейтмотивом. Еще до оглашения решений жюри он внятно прозвучал в выступлении директора фестиваля Марии Ревякиной, в котором важное место заняли слова тревоги и поддержки, обращенные к отсутствующим в зале коллегам — Кириллу Серебренникову, Алексею Малобродскому, Софье Апфельбаум, Юрию Итину. Большинство лауреатов в благодарственных речах говорили о том же, говорили обдуманно и взволнованно, ощущая поддержку зала. А овация председателю драматического жюри Алексею Бартошевичу, который объявил спецприз жюри коллективу театра «Гоголь-центр» под руководством Кирилла Серебренникова — «За создание пространства творческой свободы и смелые поиски языка театральной современности», прозвучала как очень ясное выражение солидарности. И реальной обеспокоенности завтрашним днем российского театра. Не потому, что в нем могут появиться роботы, а потому, что никакой робот не выживет, если рядом с ним не будет человека — талантливого и свободного.
Ольга Федяниа, «Коммерсант»
