Гробы, чемоданы и прочие предметы для перевозки багажа

Завершающийся сезон стал переломным для Театра имени Маяковского. Новый художественный руководитель Миндаугас Карбаускис, избегая резких жестов, сумел «встряхнуть» труппу, обновить публику в зрительном зале, поставить аншлаговый спектакль и добавить в афишу первую российскую постановку пьесы популярного израильского автора Ханоха Левина «На чемоданах».

Когда год назад Миндаугас Карбаускис согласился стать худруком Театра имени Маяковского, воспаленные интервьюеры особенно интересовались двумя пунктами его программы: кого из актеров выгонят сразу и какие спектакли будут сняты в первую очередь. Разочарованием, смешанным с негодованием, был воспринят ответ нового худрука, что он не собирается устраивать никаких революций и казней. Не собирается никого выгонять, а спектакли будут сниматься с репертуара только по мере заполнения его новыми постановками. Кажется, если бы Карбаускис объявил, что он подожжет театр и расстреляет каждого второго актера, эти его планы восприняли бы с большим пониманием и одобрением. Поскольку «обновление без кровопролития» у нас кажется каким-то неубедительным.

Самое удивительное, что новый худрук Маяковки начал обещанное выполнять, причем выполнять с блеском. Мастер жесткой постановочной режиссуры, умеющий собрать в кулак разные актерские индивидуальности, Миндаугас Карбаускис начал в Маяковке с «Талантов и поклонников», где устроил своего рода гала-парад актерских индивидуальностей театра. Постановка открыла новые грани таланта режиссера и – самое главное – поистине впечатляющие возможности знакомой труппы. Следующая постановка большой сцены Театра Маяковского – «На чемоданах» Ханоха Левина – подтвердила взятый курс.

Остается удивляться, почему в ситуации тотального дефицита хороших театральных текстов Ханох Левин открыт нашим театром так поздно. И можно не сомневаться, что за спектаклем Александра Коручекова последуют другие. В постановке «На чемоданах» ощутимо влияние прекрасного спектакля «Мариенбад» Евгения Каменьковича, учителя Александра Коручекова. Оттуда – легкая интонация и летучий рисунок актерских работ. Правда, пока дебютанту не всегда хватает разнообразия приемов и чувства ритма, необходимого для комедии… Но вязкость режиссерской интонации – вещь в дебютных спектаклях частая и понятная.

«Комедия в восьми похоронах» дает возможность зрителю посмеяться и всплакнуть, посопереживать обитателям маленького квартала одного убого городишки и подумать о мимолетности собственной жизни, про которую потом даже приличной надгробной речи не скажешь… А 22 персонажа обеспечивают занятость значительной части труппы, и каждому исполнителю дан свой звездный час и практически бенефисный выход. Надо ли говорить, что «На чемоданах» – пьеса из тех, на распределении которых актеры дрожат как стая гончих и разбирают роли дрожащими от нетерпения руками.

В спектакле на удивление много актерских удач. Хороша Евгения Симонова в роли Гени Гелернтер, уборщицы в кинотеатре. Под маской усталости столько нерастраченных сил, темперамента, ума и нежности к единственному – недотепе Эльханану (Алексей Дякин). Убедительны дочки семейства Шустер – хорошенькая Нина (Наталья Палагушина) и одинокая Белла (Наталья Филиппова). Отдельной строкой идет Майя Полянская в бессловесной роли старушки Бебы. Сын под нажимом невестки пытается сплавить старухумать в больницу, но она неустанно сбегает из-под любого надзора и появляется снова и снова – нелепая, трогательная и непреклонная. Сценографы Наталья Войнова и Сергей Скорнецкий закрыли глубину сцены, оставив узкий просцениум с длинным рядом красных кресел. Придвинутые вплотную к зрителям актеры разыгрывают сменяющиеся сюжеты, а потом занимают свои места на «похоронной» скамье, вглядываясь в зрительный зал…

Ханох Левин писал о бедных людях, которые стыдятся места, где живут и надрывают душу, стараясь улучшить быт. О людях, на похоронах которых оратору нечего сказать, кроме того, что «дорогой покойник ушел от нас», но, по мысли автора, всех этих «несчастных, но забавных чудиках» ждет загробный свет и покой, мороженое и прогулки, любимые лица и безмятежность. В финале сцена Маяковки распахивается в глубину, показывая загробный мир, где в светлых одеждах непринужденно радуются дорогие покойники: сын нежно обнимается с матерью, отец показывает очередной фокус сыну, избавившийся от своего горба Авнер обнимает брата, а Геня – мужа. Жизнь, конечно, морока, но где-то там всех ждет земля обетованная… Нельзя сказать, что мысль нова или глубока, но звучит, по крайней мере, утешительно, что уже немало. Этот грустный, легкий, изящно сыгранный спектакль прекрасно вписался в афишу Театра Маяковского, постепенно расцветающую новыми именами и названиями.

Ольга Егошина, "Новые известия", 30 мая 2012 г.