Она спокойно смотрит и в зеркало, и в собственный паспорт. И мать семейства играет с той же неподражаемой органикой, с какой некогда играла принцесс
В новом спектакле театра имени Маяковского «Август. Графство Осейдж» бушуют воистину шекспировские страсти. О любви, ненависти и вечных ценностях мы беседуем с Евгенией Симоновой.
Евгения Павловна, кто она, ваша героиня – монстр или жертва обстоятельств?
– Она человек, с обстоятельствами не справившийся. Виолетта сумела вырваться из среды, в которой жила, и надеялась, что ее жизнь сложится совершенно иначе. На свою беду она оказалась жертвой двойного предательства и в результате очутилась на дороге, которая привела ее в никуда. Боль и гнев начали разрушать ее изнутри: монстр, дремавший в ней до поры до времени, проснулся. И она решила доказать, что она сильнее всех.
– По статистике из десяти браков распадается семь. Неужели счастливый брак – утопия?
– Он может стать реальностью, но вряд ли это получится само собой. Нужно искать какие-то способы, чтобы поддерживать, а при необходимости и реанимировать живое чувство. Если есть что спасать, все средства хороши. Правда, мне кажется, в крайности бросаться не обязательно. Знаю пары, которые время от времени перепоручают детей родственникам, откладывают все дела и просто уезжают куда-нибудь на пару недель, чтобы побыть вдвоем. Вообще умение поддерживать отношения – это серьезная проблема. В актерской профессии есть закон: занимайся партнером, уделяй ему максимум внимания – и тогда вы оба окажетесь в выигрыше. В жизни то же самое: если на любимом человеке сосредоточен больше, чем на себе, союз может быть долгим.
– Значит, чтобы сохранить отношения, придется жертвовать собой?
– Ни в коем случае! Нельзя забывать о себе, о своих желаниях и потребностях. Жертва редко бывает оправданной и еще реже – оцененной. Женщины часто жертвуют собой ради семьи, надеясь таким способом сохранить ее, но это только ускоряет разрушение отношений. В семье моих родителей был культ отца. Папа был крупным ученым, всю жизнь безумно занят. И маме хватило мудрости и женской чуткости, чтобы это принять. Ей это далось нелегко, но она уважала и безумно любила отца. Мама успевала и работать, и нас с братом воспитывать (Юрий Вяземский – известный писатель и телеведущий. – «Труд»), и отца поддерживать. И при этом она не чувствовала себя несчастной или обделенной.
– У вашей героини отношения с дочерьми тоже не сложились. Почему?
– Они стали для нее разменной монетой в борьбе с мужем. Виолетте очень хотелось, чтобы выросшие дочери остались жить рядом с нею, чтобы она могла по-прежнему влиять на их жизнь. Это заполнило бы пустоту ее собственного существования. Но две старшие сбежали в большой мир, а младшей, оставшейся с нею, Виолетта методично внушает, что та просто неудачница. Многим родителям власть над детьми дает иллюзию собственной значимости. Они внутренне протестуют против их взросления, потому что не умеют строить с детьми равноправные отношения, которые сохранили бы тепло и доверие.
– Не в этом ли причина обвинений в неблагодарности, на которые нередко так щедры родители?
– И в этом тоже. Но причина еще глубже. Ты даришь ребенку жизнь и неосознанно начинаешь ожидать ответного чувства благодарности. Хорошо бы при этом отдавать себе отчет, что оно может возникнуть, а может и нет. А самое сложное – вовремя понять, что даже когда ребенок еще маленький, все равно это самостоятельное существо, и оно проживает свою собственную жизнь. Нет ничего хуже, чем когда родители пытаются сформировать детей по своему образу и подобию, заставляют соответствовать своим критериям, лепят, как Галатею. Родителям часто хочется, чтобы дети состоялись в сфере, которая тем совсем не интересна. Но в ребенке нужно уважать самостоятельную, независимую личность. Если ты от него когда-нибудь дождешься еще и какого-то намека на благодарность, когда дочь тебе скажет: «Знаешь, а все-таки здорово, что ты меня родила», – это великое счастье. Только ждать этого не стоит. Будет – будет, нет – ничего не поделаешь.
– Для актрисы совмещать семью и карьеру еще сложнее, чем просто для работающей женщины, но у вас, по-моему, получается…
– Во всяком случае, я очень стараюсь. Потому что знаю: я нужна своим близким. И выбор «дети или карьера» передо мной никогда не стоял. Я всегда знала, что в моей жизни может не быть очень многого, но только не детей. Когда я ожидала свою первую дочь, Зою, у меня были приглашения сразу в четыре картины. Пришлось отказаться.
– И никогда не жалели?
– Ни секунды. Поверьте, в моей жизни ничего от этого не убыло. Я родила Зойку, потом на свет появилась Маруся. И были другие фильмы, другие работы.
– Вы мама строгая или мягкая?
– Надеюсь, что для своих дочерей я не только мама, но и подруга. Мне кажется, самое страшное, что может случиться в жизни, – это потеря контакта с детьми. У меня были потрясающая мама и обе бабушки, в честь которых названы мои девочки. Бабушка маме была подругой, мама – мне, я – им. Мама всегда меня понимала, даже когда ругала или не соглашалась со мной. Я стараюсь сохранить эти отношения и со своими дочерьми. Мы очень близки, очень дружим.
– Чему мама обязательно должна научить дочерей?
– Думаю, любить, быть женщиной. И обязательно состояться не только как жена и мать, но и как личность, то есть профессионально. Женщина должна быть независимой. Гармония в браке возможна только в том случае, когда муж и жена – две свободные личности, не зависимые друг от друга, в том числе и экономически. Это для меня очень важно. Каким бы безоблачным и благополучным (такое иногда тоже бывает) тебе ни казалось твое существование, не стоит забывать о том, что в первую очередь ты должна рассчитывать на себя: жизнь полна неожиданных поворотов.
– В спектакле «Три высокие женщины» по пьесе Эдварда Олби вы играете 90‑летнюю старуху. А ведь обычно актрисы даже переход на роли героинь-матерей воспринимают крайне болезненно. Не страдаете?
– Представьте себе, нет. Переход на так называемые возрастные роли неизбежен. Это условие профессии. В спектакле «Месяц в деревне» моя героиня значительно моложе меня. Но для меня очень важно, что переход состоялся. В паспорт можно не смотреть, но меньше лет тебе от этого не станет. Мне скоро будет 60. Я очень удобно себя чувствую в своем возрасте и утверждаю, что и в нем можно жить насыщенно и интересно.
– Женщины начинают скрывать возраст лет с 30, а вы так философски к этому относитесь…
– Вот когда мне было 30, я очень переживала. В зеркало на себя смотреть не могла. Я снялась тогда в одном фильме – это был какой-то кошмарный ужас. Когда я его посмотрела, мне показалось, что жизнь кончена. Я практически впала в депрессию, хотя вообще-то к этому не склонна.
– И как вы из нее выбрались?
– Мне попалось на глаза интервью Софи Лорен, которой к тому времени исполнилось 50. Ее спросили, жалеет ли она о юности и как относится к своему возрасту. Ответила она потрясающе: «Я о юности жалела в 30 лет, а сейчас мне 50. Я полна планов, полна энергии, жизнь мне кажется интересной и насыщенной. И она мне нравится!» Между прочим, в этом спектакле труднее всего как раз самой молодой, хотя ей всего лишь 26. Хочется прожить жизнь так, чтобы, встретившись с собой молодой – пусть даже гипотетически, – было не стыдно за прожитую жизнь. Чтобы можно было смотреть в прошлое без грусти, а в будущее – без страха.
http://www.trud.ru/article/07-02-2013/1288930_evgenija_simonova_po_povodu_vozrasta_ja_perezhivala_kogda_mne_bylo_30_let.html
