Светлана Немоляева в программе "Дифирамб" на радио Эхо Москвы

К.ЛАРИНА: Начинаем программу «Дифирамб», сегодня в нашей студии народная артистка России, актриса театра имени Маяковского и артистка кино Светлана Владимировна Немоляева. Здравствуйте, Светлана Владимировна.

С.НЕМОЛЯЕВА: Здрасьте-здрасьте, дорогая Ксюша.

К.ЛАРИНА: Я очень рада вас видеть.

С.НЕМОЛЯЕВА: Спасибо.

К.ЛАРИНА: Но понятно, что сегодняшняя наша программа – она не будет дифирамбом лично Светланы Немоляевой, потому что не получается, вот, у нас так разделить этих людей. Александр Сергеевич Лазарев ушел из жизни в мае 2011 года, сейчас, 3 января буквально был первый день рождения без Александра Лазарева. 3 января – его день рождения.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, 3 января.

К.ЛАРИНА: Но с другой стороны я вижу, как на сцене театра появилась Полина Лазарева, замечательная красивая девочка, порода лазаревская, ни с чем ее не спутаешь. И я понимаю, что это вот кольцо, которое не кончается и никогда не кончится.

С.НЕМОЛЯЕВА: И слава богу, да.

К.ЛАРИНА: Не плачем.

С.НЕМОЛЯЕВА: (смеется) Нет.

К.ЛАРИНА: Все нормально, да? Я могу себе представить, как тяжело. Но такая у вас потрясающая талантливая семья, такое окружение.

С.НЕМОЛЯЕВА: Спасибо.

К.ЛАРИНА: И сын, и внучка.

С.НЕМОЛЯЕВА: И внук.

К.ЛАРИНА: И уже внук. Там сколько у вас всего людей-то?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, вот, сын с невесткой, которых мы с Сашей считали детьми. Иногда мы говорили «К нашим детям». Меня спрашивали: «А что, у вас разве двое детей?» Ну, вот, ну потому что как-то так, когда Шура женился на Алине и мы как-то приняли ее как дочку, и она у нас... Мы так и говорим «Дети». Ну, вот, считайте, двое детей и двое внуков.

К.ЛАРИНА: А сколько младшему внуку?

С.НЕМОЛЯЕВА: 11.

К.ЛАРИНА: Тоже будет артистом?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, у него были разные мечты. У него даже была мечта такая, он очень с большим пиететом относится к президентской должности. И несколько лет тому назад, когда мы все сидели за праздничным столом, он первый, никем не наученный, после Курантов встал со своим бокалом воды, Кока-Колы или чего-то еще и пошел чокаться в телевизор с президентом. У него была, по-моему, какая-то такая мечта одно время быть президентом. Я говорю: «Сережа, замечательная мечта. Я очень поддерживаю».

К.ЛАРИНА: Прекрасная.

С.НЕМОЛЯЕВА: Прекрасная мечта. Но сейчас она поменялась у него, он мне тут объявил, что «Бабушка, я должен тебе сообщить одну необыкновенную новость». Я говорю: «Какую?» - «Ну, пожалуй, я, все-таки, буду артистом». Я говорю: «Ну, я ни секунды не сомневалась, что когда-нибудь эта фраза прозвучит».

К.ЛАРИНА: Ну а как дебют внучки? Расскажите немножечко об этом. Это спектакль «Месяц в деревне», да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да-да-да. Но вы знаете что? Я должна вам сказать, что, конечно, я не могу быть объективной. Наверное вы уж как-нибудь меня простите. Но я – поклонница этого спектакля. Во-первых, мне нравится то, что здесь молодая режиссура. Ну, режиссеры вообще, даже если им 40 лет, они еще считаются молодыми, конечно. Так что мэтр уже там потом постарее.

Такой Александр Огарев. Мне кажется, что это новое, как я сказала, такое, может быть, и банальное слово, но такое, новая режиссерская поступь в театре, новый взгляд. Всё: в оформлении сцены, в том, какая это декорация, как это придумано, сколько там вложено фантазии, какой неожиданный взгляд на нашу классику, на Тургенева. Причем, все это в рамках, я бы сказала, таких, достаточно элегантных и достаточно пиететных по отношению и к русскому языку, и к русской литературе замечательной, и к образам, которые были в прошлом веке созданы. И потом помимо того, что мне очень нравится режиссер и нравится художник, мне очень нравятся актерские работы. Очень. И Евгения Симонова, прелестная такая женщина из века символизма, из Серебряного века.

К.ЛАРИНА: Наталью Петровну она играет, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Наталью Петровну, да.

К.ЛАРИНА: А Полина играет Верочку.

С.НЕМОЛЯЕВА: А Полина играет Верочку. А Верочка – такая, как мне кажется, смесь такого, современного ощущения жизни и того. И вы знаете, и того. И, вот, в ее непосредственности, в ее искренности, в ее таком подлинном существовании на сцене, вот, для меня какое-то такое большое очарование и радость. Одно только, вот, омрачает мне жизнь и душу, что Саша, Александр Сергеевич, который так мечтал ее увидеть и предсказывал ей, в общем.

К.ЛАРИНА: А он видел ее спектакль дипломный, институтский?

С.НЕМОЛЯЕВА: Всё. Ну, боже, ну что вы! С 1-го курса ходил на все самые крохотные работы, не пропускал ничего. Вот то, что мне только ужасно жалко и печально, что он не увидел эту премьеру, что она на сцене. Она такая лазаревская же. Правильно сказали.

К.ЛАРИНА: Порода.

С.НЕМОЛЯЕВА: Порода.

К.ЛАРИНА: Да, да.

С.НЕМОЛЯЕВА: Это, вот...

К.ЛАРИНА: И черты лица, и вот они все, как бы, через Сашу проходят.

С.НЕМОЛЯЕВА: Сашины дети. Продолжение.

К.ЛАРИНА: Вообще, конечно, как это все быстро. Я, вот, могу сказать нашим слушателям, что я вот это помню. Я помню маленькую Шуру. Я помню, я приходила к Светлане Владимировне после спектакля в гримерку и у нее сидел маленький мальчик, такой вот на диванчике сидел такой аккуратненький, ждал, когда мама освободится после спектакля и они пойдут домой. А еще я помню, как Шура выходил на сцену, где его душили в спектакле «Леди Макбет Мценского уезда» - он играл Федю (по-моему, так звали этого мальчика), которого там Наталья Гундарева со своим полюбовником душили, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да-да-да. И я никогда не забуду, когда последние гастроли были в Кишиневе, в Молдавии и он играл последний свой спектакль. Потому что он очень сильно вырос. И Наташа со свойственным ей юмором, она очень хорошо относилась к Шуре, она сказала: «Шура, ну, ты не переживай, ты не страдай. Знаешь, ты уже вырос, ты большой мальчишка стал, высокий, уже невозможно. Ты уже должен меня душить, а не я тебя». (все смеются) Когда был последний спектакль в Кишиневе на гастролях, наша помрежа Галочка Собанеева объявила по трансляции, что «мы тебя благодарим, Шурочка, мы с тобой прощаемся в этом спектакле, Спасибо тебе». Наташа подарила ему розы, цветы, которые ей преподнесли, и он буквально со слезами... Он, наверное, сейчас не сознается, но я-то видела, со слезами на глазах вышел из театра и сказал мне: «Ну вот, никакой выгоды от моего роста мне нету, а роль я уже потерял». (все смеются) То есть у него были уже мальчишеские страдания завзятого театрала.

К.ЛАРИНА: Ну, скажите, как быстро. Только что был один маленький ребенок, а уже внучка выходит на сцену. Это вообще потрясающе. Просто потрясающе. И здорово, что все равно все в театре остаются.

С.НЕМОЛЯЕВА: Я лично счастлива, да. Для нее это было (для Полины) проблема, она боялась. Ей было стремно идти в театр, где бабушка с дедушкой. Но, в общем, судьба вот так как-то... Это было Евгении Павловны. Евгения Павловна ее предложила на роль Верочки (Симонова), и благодаря ей, она согласилась. А так она боялась.

К.ЛАРИНА: Светлана Владимировна, вы в театре проработали всю жизнь.

С.НЕМОЛЯЕВА: Страшное дело. 51 год.

К.ЛАРИНА: Да. И Александр Сергеевич тоже, в одном театре. И стольких... Тоже могу напомнить, что пришли работать еще при Охлопкове.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, конечно. Он нас взял, наш прародитель, наш крестный папа.

К.ЛАРИНА: Ужас. Вся история практически страны проходила за окнами.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, проходила. Вообще-то да. (смеется)

К.ЛАРИНА: А Александр Сергеевич как и нормальный артист, да еще и ведущий артист, и еще человек, который часть этого театра, часть его истории, рука, нога, сердце, я не знаю, какой там орган, ужасно переживал, естественно, вот этот период, скажем так, перехода, такого безвременья, когда не очень понятно, что будет дальше, когда уходила одна отчасти история под названием «Период Арцибашевского правления». Как угодно можно его там расценивать – что-то было не очень хорошее, но какие-то, все-таки, вещи – все равно они вписаны в историю театра, как ни крути.

А вот сегодня театр совсем другой. Как вы думаете, вот сегодняшний театр Маяковского, сегодняшняя история современная – она была бы интересна Александру Сергеевичу? Он бы нашел бы здесь себе применение?

С.НЕМОЛЯЕВА: Я думаю, что да. И вы знаете, ну, Саша – человек такой был, очень мобильный внутренне, очень творческий. И он, и я.

К.ЛАРИНА: Открыт был любым вещам.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да. И он, и я – вот так нам посчастливилось. Это не со всеми актерами же так случается. Мы абсолютно не были критичны к своим режиссерам, с которыми работали. Но уж совсем... Так приучены были. Он во МХАТе, в училище, я в своем училище Щепкинском, что режиссер – ну, это такой...

К.ЛАРИНА: Царь и бог.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, да. И он – глава всему, и его надо слушаться, и стараться выполнить все, что он попросит и сделает. И прежде всего, обижаться на себя, если ты не можешь что-то сделать. Поэтому у нас такой пиетет, и он остался, и Саша с таким пиететом прожил свою жизнь, и я.

К.ЛАРИНА: То есть всегда доверяли режиссеру.

С.НЕМОЛЯЕВА: Прежде всего. И я так думаю, что и разума, и головы и у Саши, и у меня хватило бы на то, чтобы понять, что сейчас жизнь другая и режиссура другая. Вот даже поэтому по месяцу в деревне, по новому спектаклю, который в нашем театре сейчас, «Маяковский идет за сахаром»...

К.ЛАРИНА: Это Саши Денисова.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, это сделано... Такой, молодежный вариант, совсем другой взгляд, это в Малом зале, и насколько я понимаю, насколько я знаю, к нему на этот спектакль стремится, интересуется молодежь. Сейчас другая поступь, сейчас другое. И если ты будешь замыкаться в своем и говорить о себе и другим, и так относиться, с таким взглядом, что «Ну, нет, у нас было не так, это не так, это невозможно. Нет-нет, должно быть...» Ну, только так, как у нас, понимаете? То тогда для нас это будет конец.

Вот, почему я никогда не забуду слова Гончарова, который говорил о том, что он никогда не уйдет из ГИТИСа и всегда будет преподавать. Он говорит: «Я не постарею тогда. Я знаю, чем дышит молодежь, я понимаю молодежь, я слежу за ней, я с ними такой же». Вот, что очень важно. И я поэтому... Вот сейчас репетирует у нас Карбаускис Миндаугас и я стараюсь беспрекословно его слушаться.

К.ЛАРИНА: «Таланты и поклонники» вы сейчас готовите, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: «Таланты и поклонники», да.

К.ЛАРИНА: Когда-то спектакль этот же шел на сцене Театра Маяковского.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, я сама играла.

К.ЛАРИНА: Негину играли?

С.НЕМОЛЯЕВА: Я играла Негину, да. Сейчас я играю Домну Пантелеевну. Причем, Негину я получила, по-моему, 5-й или 6-й, когда уже все артистки. Я все молила, ходила к Гончарову за ним хвостом «Дайте мне, дайте» - «Да не надо вам это играть». И потом, когда все артистки ушли из театра, которые исполняли Негину, тогда он сказал: «Ну ладно, играй», потому что уже было некому.

Но я проиграла довольно долго, и мы с Сашей играли и счастливы, потому что он играл Петю Медузова, а я играла, значит, Александру Николаевну.

К.ЛАРИНА: Вообще если говорить о театральной судьбе Александра Лазарева, она, безусловно, счастливая. Более чем. Уж такие мы наблюдаем трагические судьбы, да? Ну боже мой! С кино не сравнить. Вот, он в кино таких ролей не сыграл, которые он сыграл в театре.

С.НЕМОЛЯЕВА: Это вот тогда, вот в те печальные дни, когда Саши не стало и говорили о нем по телевидению многие люди, которые были с ним по жизни связаны. Потрясающе сказал Эдик Радзинский, потрясающе. Он сказал: «Я поражен, почему Саша столько в кино сделал блистательных работ и почему так его обошли его, его судьбу актерскую крупнейшие режиссеры нашей страны».

К.ЛАРИНА: В кино, вы имеете в виду?

С.НЕМОЛЯЕВА: В кино.

К.ЛАРИНА: Это ж загадка. А вот почему? Вот, интересно?

С.НЕМОЛЯЕВА: Не знаю. Я затрудняюсь.

К.ЛАРИНА: Давайте вспомним вот те первые появления. Конечно, он такой романтический герой, особенно Электрон Евдокимов, безусловно, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну что вы! Я вот сейчас смотрю эту картину, думаю: «Боже мой, ну, французское кино вот такое...» Не хочу обидеть наше, я – поклонница нашего кино, советского, я очень люблю и нашу режиссуру замечательную, выдающуюся и фильмы наши. Но просто вот такое вот роскошное французское неполитизированное, роскошное о любви кино.

К.ЛАРИНА: На нюансах построенное, как там люди играли тонко.

С.НЕМОЛЯЕВА: Так они играли потрясающе все. Это ж, все-таки, простите меня, 1968-й год.

К.ЛАРИНА: Да.

С.НЕМОЛЯЕВА: Я смотрела на Сашу, вот смотрю и на его игру, когда часто показывают этот фильм и потом передачи о нем. Я думаю: «Боже мой, как он понимал, как он нес эту судьбу, этого человека, который был типичным шестидесятником». Типичное время. Он отразил в себе это время. И вот я даже никогда не забуду, помимо внешних данных, ну, для меня роскошных, конечно. Как моя подружка всегда говорила, такая, Оля Маркичева, всегда говорила: «Ну, Санька, ну ты тополь, ну ты кипарис!»

Вот, когда мы приезжали на гастроли, были одни из первых гастролей за границу, в ГДР тогда было и в Польшу. И в Польше после какого-то спектакля Сашиного вышла статья «К нам приехал русский Ив Монтан». Ну, Ив Монтан был его кумиром, он его очень любил. Но Саша еще и двигался же замечательно – он не был в этом смысле использован. Он танцевал блестяще.

К.ЛАРИНА: Ну вот в театре ему удалось и в «Человеке из Ламанчи», прежде всего. Потом невероятно пластичный он был – вот я это видела, смотрите, я счастливый человек, я видела Костю-капитана.

С.НЕМОЛЯЕВА: Видели?!

К.ЛАРИНА: Да! Спектакль «Аристократы», который был поставлен еще Николаем Павловичем Охлопковым. И Александр Лазарев был последним.

С.НЕМОЛЯЕВА: Последним. Последний Костя-капитан, да.

К.ЛАРИНА: Это был вообще восторг.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, здорово.

К.ЛАРИНА: Такой авангард настоящий.

С.НЕМОЛЯЕВА: Он блестящий был.

К.ЛАРИНА: Блестящий.

С.НЕМОЛЯЕВА: Худой.

К.ЛАРИНА: Как он там выстукивал костяшками пальцев по столу.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да-да-да. И как он запрыгивал на стол двумя ногами. Как просто, я не знаю, как зверь какой-то такой, как тигр.

К.ЛАРИНА: Ну и потом, слава богу, есть, все-таки, на телевидении телевизионный вариант «Детей Ванюшина», насколько я помню. Он же там есть?

С.НЕМОЛЯЕВА: Нет.

К.ЛАРИНА: Нет?

С.НЕМОЛЯЕВА: Там, знаете, у Гончарова была фантастическая идея не пускать на телевидение свои лучшие спектакли. Он считал, что телевидение не сможет передать того, что происходит на сцене, что это будет такой неправильный аналог с его точки зрения, и он считал, что пусть останется легенда. И так вот осталось, лучший спектакль его же в легенде.

К.ЛАРИНА: Что осталось с Александром Лазаревым из театральных работ на телевидении?

С.НЕМОЛЯЕВА: «Плоды просвещения» остались.

К.ЛАРИНА: «Интервью в Буэнос-Айресе».

С.НЕМОЛЯЕВА: «Интервью в Буэнос-Айресе» осталось, да. «Таланты и поклонники» есть, Ну, есть, конечно. Ну, «Плоды просвещения» тоже уже была.

К.ЛАРИНА: Это Фоменко.

С.НЕМОЛЯЕВА: Петра Наумовича гениальный спектакль, мы его все обожали. Знаете, был удивителен спектакль тем, что он очень многонаселенный, там около 30 действующих лиц. Никогда не отменялся. Ну, это же невозможно, представляете?

К.ЛАРИНА: Собрать всех, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, собрать. Ну, все-таки, все – кто снимается, кто что. Но он не отменялся никогда. Я-то играла одна, у меня не было второго состава и у Саши не было. Ну, у многих актеров не было там второго состава – у Гали Анисимовой, Миши Филиппова. Но там было очень много, масса действующих лиц. Но всегда все играли, настолько его любили. Больны, не больны, что там происходит, случается – все равно. Настолько все любили. И, конечно, очень все страдали, когда спектакль перестал идти и он перестал идти только из-за Саши, потому что Саше уже было трудно очень вести такой репертуар, столько играть и он уже отказывался от ролей. Вот, все свои замечательные роли, которые он перестал играть, никто их не снимал – он просто ушел сам, сказал «Я просто не могу». Ну, просто не вводили вместо него никого, поэтому спектакль...

К.ЛАРИНА: А «Кин» есть у нас, по-моему?

С.НЕМОЛЯЕВА: «Кин» есть, конечно. «Кин» есть.

К.ЛАРИНА: Тоже одна из таких, знаковых его ролей. Поразительная, У них там дуэт с Игорем Костолевским. Ну и еще раз уж мы вспоминаем роли Александра Лазарева, я еще раз повторяю, я это готова повторять без конца, что мне повезло, что я видела почти все его работы, ну, то, что успела я лично застать. И Хлудова, совершенно потрясающий спектакль «Бег», где как раз тот редкий случай, когда вы вместе тоже были, вместе играли.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, мы последнее время довольно много вместе играли. В молодости у него были другие партнерши, а у меня другие партнеры, хотя мы в одних спектаклях тоже были заняты. А уже в таком возрасте, уже мы, знаете, все играли, и, в основном, мужа и жену.

К.ЛАРИНА: А! «Человек из Ламанчи» - тоже там, кстати, был очень смешной дуэт.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну да. В основном, да.

К.ЛАРИНА: У нас сейчас новости, потом мы вернемся в программу. Напомню, что сегодня у нас в гостях Светлана Владимировна Немоляева, и тут несколько вопросов пришло от наших слушателей, очень симпатичных (я обязательно Светлане Владимировне их задам), но, естественно, есть еще и номер SMS +7 985 970-45-45 для ваших вопросов и чего хотите, то и говорите, все для вас.

НОВОСТИ

К.ЛАРИНА: Продолжаем программу. Сегодня у нас в гостях Светлана Владимировна Немоляева. Я смотрю на вопросы, которые пришли до начала программы. Ну, во-первых, здесь гораздо больше не вопросов, а просто признаний в любви и лично Светлане Немоляевой, и вообще семье Лазаревых-Немоляевых. Ну вот здесь вопрос, который я хотела задать Светлане Владимировне, вот он здесь сформулирован нашим слушателем: «Уважаемая Светлана Владимировна, вы с Александром Сергеевичем были идеальной парой, сердце радовалось, когда видела вас вместе. Нет ли планов сделать о нем книгу воспоминаний и ваших, и ваших друзей? Человек, ведь, он был интересный, яркий, есть что вспомнить. И если вам это не по силам, может быть, Шура займется? Мне кажется, это сделать надо. Будьте здоровы, мы вас любим». Вот я присоединяюсь к этому вопросу.

С.НЕМОЛЯЕВА: Спасибо, это очень трогательно. Спасибо, благодарю вас. Но я как-то так, еще об этом не думала, потому что очень... Во-первых, сложное душевное состояние, сын еще никак даже не может ни интервью давать, ничего совершенно не в состоянии. А потом какой-то нужно дар иметь, ну, уметь как-то это.

К.ЛАРИНА: Ну, не знаю.

С.НЕМОЛЯЕВА: Может быть, потом, какое-то время пройдет.

К.ЛАРИНА: Нет, во-первых, время должно пройти, это понятно. Но то, что дар есть, тут уж попрошу. Потому что буквально в те тяжелые дни, когда Александр Сергеевич ушел из жизни и мы повторяли программу с вашим участием, с вашим и участием Александра Сергеевича, и как раз там мы говорили про книгу, в которой вы писали. Это была книга памяти Григория Горина. И там есть глава, которую писали и вы, и Александр Сергеевич. И как раз я тоже вам про это там говорю, что вы же одарены невероятно литературно, можете сами вдвоем книжку написать о своей жизни, вот эти диалоги. Очень остроумные, очень точно какие-то детали помните, можете сформулировать. Так что насчет дара – не надо. Дар есть.

С.НЕМОЛЯЕВА: Время должно пройти, время.

К.ЛАРИНА: Есть, что вспомнить. «Дорогая Светлана Владимировна, спасибо вам за все ваши роли, - пишет наша слушательница, - за вашу доброту и свет, которым вы озарили российский кинематограф и театральную сцену. Без вас мир был бы более тусклым и неинтересным. К сожалению, не успела эти слова сказать вашему замечательному мужу артисту Александру Лазареву – это один из моих любимых актеров России. Счастья вам и добра. С Рождеством».

С.НЕМОЛЯЕВА: Спасибо.

К.ЛАРИНА: Вот по поводу Александра Сергеевича. Говорили мы про кино, вспомнили во время перерыва еще одну работу кинематографическую, которую почему-то забыли, это «Цветы запоздалые», да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да-да-да. Абраама Роома фильм.

К.ЛАРИНА: Совершенно великолепный фильм, это по Чехову, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да-да-да.

К.ЛАРИНА: А вот еще, как мне кажется, не в полной мере реализован талант комедийный Александра Лазарева.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, в театре-то он был реализован, а в кино-то, конечно, нет.

К.ЛАРИНА: И дурацкий фильм вспоминаю, «Вечерний лабиринт», по-моему, назывался.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну да, был такой, да-да-да.

К.ЛАРИНА: Каждый раз, когда его показывают...

С.НЕМОЛЯЕВА: Он смешной.

К.ЛАРИНА: Он невероятно смешной и это настоящая такая комедия положений.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, в театре-то у него были замечательные комедии. А последнее время он просто очень много комедийных ролей играл. Ну да, а в кино – нет, в кино не реализован, к сожалению.

К.ЛАРИНА: А почему так в кино? Может быть, он много от чего отказывался вначале, как это бывает?

С.НЕМОЛЯЕВА: Нет-нет-нет, он не отказывался.

К.ЛАРИНА: Неужели после «Еще раз про любовь» не было вала предложений?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да были! Он снимался очень много. Он очень много снимался. Но как он тоже всегда сам говорил, что любой актер, который востребован, много снимается, он всегда из 50-ти, 60-ти фильмов, которые в фильмографии его существуют, всегда скажет о двух-трех, которые... Хорошо два-три, счастлив тот, кто наберет 5 или десяток фильмов, о которых он может сказать, где он играл какие-то знаковые роли. Потому что очень много проходных, проходящих ролей. Он очень любил кино всегда и очень скучал, если какое-то время его не было. Он очень любил сниматься, ему это было не в напряг. Но потом, когда уже здоровье стало не такое, ему было, конечно, очень тяжело. Он даже всегда смеялся, острил. Человек он был очень остроумный, он рассказывал, что когда ему звонили, ну, какой-то телевизионный фильм предлагают или что-то, он говорит: «Я по голосу слышу, что меня боятся обидеть и говорят «Ну вы знаете, у вас такая роль, ну, дня, ну, три, ну, может быть, четыре». Саша говорит: «Нет, вы знаете, меня это не устраивает» - «Почему? Маленькая роль?» - «Да нет, мне бы хотелось, если бы в 1-2 дня в крайнем случае уложились, тогда бы я согласился». И на другом конце облегчение: «Да-да-да, мы уложимся в один день», Он уже тяготился, ну, в силу того, что ему тяжело было уже.

К.ЛАРИНА: А Гончаров вообще как относился к съемкам в кино?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, он не любил...

К.ЛАРИНА: Как любой главный режиссер, наверное...

С.НЕМОЛЯЕВА: Да-да-да, он был страшно ревнивый, он не любил. И к кино очень вообще жестко относился. И потом он считал, его такой был постулат, что мы все, научившись у него и, так сказать, взяв азы самого важного, что есть в актерской игре, что мы все это в кино тиражируем, что это мы эксплуатируем, тиражируем. Очень сердился. И хвалил он очень редко – уже знаете, похвалить ему было немыслимая вещь. Но когда он увидел «Село Степанчиково и его обитатели», снимал это Цуцульковский на Ленфильме (это телевизионный фильм) и там он подполковника Ростанева играл, то он Саше сказал: «Хорошо». Он его похвалил. И Саша до сих пор, вот, сколько мы с ним разговаривали, он говорит: «Ты знаешь, у меня такое ощущение, что если сейчас бы мне сказали играть это, я бы не смог это. Я даже не понимаю, как я там это делал». Там же колоссальные монологи Достоевского, да еще и язык не такой как сейчас. Я же сейчас сталкиваюсь опять с Островским (ну, Гоголя все время играла), другая речь. Мы по-другому говорим сейчас, чем как говорили в XIX веке. Но то же самое такой же сложнейший язык у Достоевского. Предложения, обороты, как нужно протянуть мысль всю эту зигзагом от начала до конца вот таких огромных на целую страницу монологов. И он с этим справлялся. И так убедительно, так эмоционально и так... Саша очень ценил эту работу.

К.ЛАРИНА: А вы в кулисах смотрели на его работы театральные? Приходили смотреть специально?

С.НЕМОЛЯЕВА: Некоторые, конечно, смотрела.

К.ЛАРИНА: А какие?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, я очень любила смотреть, когда играли «Ламанча», конечно. Конечно, «Ламанча». Ну, это такой был спектакль, к которому все приклеивались, смотрели. Потому что он был, конечно, на пять. Потрясающий. Я тоже никогда не забуду, у нас... Сейчас он не в нашем театре, Сережа Рубеко, но замечательный актер, и он был еще совсем молодым, пришел в театр, он там в погончиках в каких-то был в массовке и спектакль сняли. Прошло 10 лет и его закрыли. Ушла Татьяна Васильевна Доронина, и уже никого не стали вводить на Дульсинею и спектакля не стало. И как-то мы были на каком-то концерте, и Саша вышел читать монолог и под музыку «Ламанча», читать этот текст и так далее. И Сережка сорвался из-за кулис, и тоже говорит: «Ой-ой-ой, я пойду хоть текст послушаю, я пойду хоть посмотрю». Поэтому, конечно, были какие-то роли. Ну, конечно, я не могла оторвать глаз от «Дети Ванюшиных» - это была вообще виртуозная не только Сашина работа, всех, кто там участвовал. Просто всех. Это был спектакль, вот, просто режиссерский шедевр Гончарова. Просто шедевр.

К.ЛАРИНА: Напомню, что там Леонов играл главную роль.

С.НЕМОЛЯЕВА: Леонов играл, Тарасепян играла, Карпова играла.

К.ЛАРИНА: Лазарев играл Константина.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да.

К.ЛАРИНА: И Светлана Владимировна играла.

С.НЕМОЛЯЕВА: И я тоже играла там. Когда Наташу Гундареву взяли в театр, она там стала играть девчонку, дочку. Ну, там Ромашин играл чудесно. Там играли все чудесно.

К.ЛАРИНА: А как вот так получилось, что вы, все-таки, в эту обойму вошли гончаровскую? Ведь, он пришел в готовую труппу, вы же не были его артистами. Это был какой-то период... Нужно было доказывать свою необходимость ему, вот, как-то войти в сферу его интересов, чтобы он вас увидел? Или это сразу произошло?

С.НЕМОЛЯЕВА: Нет, мне кажется, что это произошло сразу. Хотя, Андрей Александрович – человек тяжелый и нелегкий. Но произошло сразу. Потому что сразу в «Трамвае» он занял наших всех актеров, ну, пригласил Джигарханяна и Армен стал играть Стэнли Ковальского. И в «Ламанче» тоже все наши актеры. Но тоже был приглашен им Леонов.

К.ЛАРИНА: А, и там еще, кстати, Виктор Павлов играл.

С.НЕМОЛЯЕВА: Это потом, когда уже Леонов ушел, Евгений Павлович когда ушел из театра. Но, в общем-то, в театре были задействованы все. У него играли и Светлана Мизери, играл и Ромашин, играл и Женя Лазарев. У него я играла. У него, в общем-то, актеры играли...

К.ЛАРИНА: То есть сразу стали своими, да? Практически своих он никого не привел?

С.НЕМОЛЯЕВА: Нет-нет, но, все-таки, он пригласил очень многих. При нем пришел и Владимир Яковлевич Самойлов, при нем пришла Татьяна Доронина, при нем пришел Джигарханян, пришел Леонов, пришел Горобец, пришел Павлов. Ну, много-много. Нет, он, конечно... Потом Татьяна Васильева была и Нина Русланова была, и Андрей Болтнев, Виторган пришел.

К.ЛАРИНА: А Володя Ильин?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ильин – его был, по-моему. По-моему, его ученик.

К.ЛАРИНА: Ну, там целая семья была Ильиных.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, семья Самойловых была, семья Ильиных была.

К.ЛАРИНА: А вот еще по поводу «Ламанча», Светлана Владимировна. А вот эта роль как родилась? Она изначально была прямо на Александра Сергеевича предложена?

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, в общем-то, да...

К.ЛАРИНА: По сути – опять же, обращаюсь к аудитории, которая, может быть, не знает, не помнит или вообще не знают – это был первый мюзикл советского театра.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, как говорят. Да. Потому что мне кажется...

К.ЛАРИНА: Задолго до Захаровского спектакля.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, «Юнона и Авось» была попозже, мне кажется.

К.ЛАРИНА: «Звезда и смерть» была позже. Позже, конечно.

С.НЕМОЛЯЕВА: Вроде, да. Потому что Шурик был еще маленький, когда он высказывал мечту, что он, может быть, тоже будет играть.

К.ЛАРИНА: Это же начало 70-х годов, по-моему.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ему нравилось очень.

К.ЛАРИНА: Ну вот скажите, сразу дали, именно Александру Лазареву эту роль? На него был спектакль рассчитан?

С.НЕМОЛЯЕВА: Нет, он не делал так, что на кого-то. Он, прежде всего, брал на себя. Вот, ему хотелось самовыразиться, Гончарову, он брал. Но перед этим он взял потрясающую пьесу Миллера «После грехопадения». И Артура Миллера вот эту потрясающую роль Квентина он дал Саше. Около 100 репетиций было этого спектакля, потом его закрыли, потому что Миллер что-то не так высказался по какому-то вопросу политическому по советской власти, это было неправильно и не разрешили Гончарову ставить. Но ему с трудом давали ставить и «Ламанча», и «Трамвай», все эти спектакли. С удовольствием разрешали ставить «Марию» Всалымского, еще какие-то пьесы, всякие «Молва», вот эти вот – пожалуйста, ставьте, сколько вам угодно.

К.ЛАРИНА: «Мария», помню, да-да-да. «Долгожданный» был такой спектакль, где вы играли главную роль.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да. «Марию» он тоже играл, там Марь Иванна Бабанова играла. Но он Саше предложил. Ну, вот, на Сашу посмотреть – он, ну, Дон Кихот прирожденный. Куда уж еще-то?

К.ЛАРИНА: Сколько лет вы прожили вместе?

С.НЕМОЛЯЕВА: 51 год и 1 месяц.

К.ЛАРИНА: А у вас лично, вот, если говорить. Такой, личный вопрос, Светлана Владимировна: у вас изменилась жизнь с Лазаревым?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да. Меня изменила жизнь Саши, потому что я нашла человека, который в моей судьбе стал всем. А когда его не стало, тоже моя жизнь изменилась, потому что тоже я никак не могу понять, как я без него существую. Тяжко.

К.ЛАРИНА: «Светлана Владимировна, слушаю вас и словно солнышко светит», - пишет нам Ирина. «Здоровья и успехов, вы – великая жена и актриса», - пишет нам Ольга. «Никогда не забуду блестящий дуэт Немоляева-Лазарев в «Плодах просвещения» много лет назад в театре», - пишет Алла. Вот мы про этот спектакль вспоминали.

Вот вопрос по профессии (давайте так спросим). Хороший вопрос, во-первых, связанный про репертуарный театр, ваши отношения насчет перспектив вообще, насколько жизнеспособна эта модель, поскольку сегодня много очень вокруг этого проблем. И второй вопрос, тоже связанный с профессией, с событиями в мире театра по поводу актерских бунтов, актерских конфликтов, конфликтов внутри труппы, которые не обошли стороной и театр Маяковского. Это тоже как такая цепь цветных революций произошла.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да. Ну, вы знаете, да, я в отношении репертуарного театра я считаю, что это счастье для театра и для зрителя, обоюдно и для актеров, и для зрителей. Потому что репертуарный театр – это, ну, как бы сказать... Когда-то давно очень, когда приезжали к нам на гастроли какие-то югославские актеры, югославский театр играл у нас в театре, была какая-то вечеринка. И какой-то актер югославский (ну, это давно было, я не помню), он говорил: «Вы не понимаете, насколько вы счастливы, что вы играете в репертуарном театре». Мы не очень-то и поняли его восторгов, потому что для нас другого не существовало. А они, видимо, существовали иначе. И, вот, что это театр при поддержке государства, что он репертуарный, что вы сегодня одну роль играете, завтра другую и так далее, и так далее. Я считаю, что для театра это благо. Но, конечно, что-то меняется в жизни и что-то меняется, приходит какая-то такая режиссура, которая не принимает основ старого театра, приходит какая-то другая режиссура, которая из этих основ что-то для себя берет и на основе новых вещей какой-то делает синтез. Вот эта режиссура более выигрышная будет всегда такая, которая не отметает старое.

Мне кажется, что репертуарный театр – за него надо держаться обязательно всегда всем, и режиссерам, и актерам. Даже если наступают плохие времена и зритель теряет интерес. Ведь, самое главное – зритель. Если он теряет интерес, то, конечно, это очень печально. Но вот все эти разговоры по поводу того, чтобы была такая сборная труппа... Ну, масса всяких предложений, всё. Мне кажется, это грустно. Это мы можем потерять нечто необыкновенное, то, что у нас было и пока есть.

К.ЛАРИНА: Ну, согласитесь, что, все-таки, тот репертуарный театр, который был во время Гончарова, скажем так, это были театры, которые имели свое лицо, когда режиссер, с чего мы, собственно, начали, он определял не просто репертуарную политику, а эстетику, конечно.

С.НЕМОЛЯЕВА: И тогда было время уникальное, потому что в одном театре был Плучек, в другом был Захаров, в третьем Гончаров, потом Любимов был, Эфрос.

К.ЛАРИНА: Товстоногов.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да. Был Олег Ефремов, Волчек Галя. Вот, все в одном.

К.ЛАРИНА: Почерк указывался сразу, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Свое. У всех было свое. И, конечно, вот тогда даже вопросов не возникало, быть или не быть репертуарному театру.

К.ЛАРИНА: А сегодня...

С.НЕМОЛЯЕВА: Значит, все это зависит, как мне кажется, не от этой темы репертуарного, не репертуарного театра, а той личности, которая возглавляет. Если приходит личность и возглавляет театр такой, который начинает иметь свое лицо и свой почерк, и свой репертуар, и свою труппу выпестованную, которая понимает этого режиссера, понимает его позицию и принимает, то это, мне кажется, это большое благо, которое нужно беречь обязательно и с которым нельзя расставаться.

А что касается революций в театре, то я так думаю, что, конечно, они все имеют место быть, потому что, ну, ведь, не бывает же от хорошего какой-то дикий скандал, правда? Скандал всегда возникает на каком-то месте, когда там уже или чаша переполнена, или что-то, действительно, уж совсем ну не годится, ни в какие ворота не влезает. И тогда возникает скандал. Мне кажется, что очень важно во всех этих скандалах разобраться и понять. Понимаете, при Гончарове не могло быть никогда никакого скандала.

К.ЛАРИНА: Я даже себе представить не могу, чтобы такое было.

С.НЕМОЛЯЕВА: Абсолютно! Потому что Гончаров настолько был авторитетом. Мы до сих пор живем его постулатами и говорим о том, как бы сделал Гончаров, что бы, как бы сказал Гончаров. Несмотря на то, что был сложнейший человек. Уж при нем бунт-то мог бы быть уж я не знаю какой, я не знаю людей, которых он не обидел, понимаете? Но это было совсем другое. А возникают бунты тогда, когда режиссер не дает такого удовлетворения и восторга, и пиетета перед собой. А возникает тогда все, что угодно.

К.ЛАРИНА: Ну уж видите, уж казалось бы, Юрий Петрович Любимов уж такой авторитет, а видите, кончилось как все ужасно просто? Некрасивая совсем уж была история.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, я, ведь, там не изнутри, я боюсь сказать и не хочу давать оценки, не хочу неправильно судить. Но, в принципе, наверное, какая-то чаша переполнилась, какое-то терпение. Ну, что-то людей сподвигло на это.

К.ЛАРИНА: Ну, я просто... Даже вспоминаю этот период, когда в театре Маяковского все это началось, эта буча, да? Мне почему-то казалось, что вам было как-то неудобно за всех. Вот, вы старались не принимать участия, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да. Во-первых, прежде всего, у Саши началась ситуация со здоровьем, его ждала операция и так далее, нам было, ну, честно говоря, как на духу, не до этого. И я отстранилась. Я также была внутри театра, а тут я была немножечко, ну, как бы так вот, отстраненной, как будто я на экран смотрела. И старалась не принимать участия. И я сказала Саше: «Саша, вот если ты позволишь, я тебе хочу сказать, я ни к какому телефону, никуда тебя ни звать не буду, ни с какими...» Он говорит: «Света, я не могу». И он был только благодарен, что мы такую позицию избрали.

Поверьте, Ксюша, что мне звонили очень многие и газеты, и телевизионные программы, и, конечно, и канал «Культура», просили какие-то дать комментарии, как-то, так сказать, сказать свою точку зрения. Но я старалась во всем этом не участвовать, потому мне как-то было... Меня настолько беспокоила домашняя ситуация и дома что, я каким-то была немножечко сторонним наблюдателем. Но я сказала свою позицию и я придерживаюсь ее. Я сказала, что что бы ни было и как бы ни было, я никогда против своего коллектива и против театра своего, ни Саша, ни я не пойдем. Никогда. Даже если у нас была бы другая точка зрения.

К.ЛАРИНА: Мне кажется, что у вас вообще врагов не было, у вашего дома.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ну, у меня... Я не знаю про себя и затрудняюсь сказать. Думаю, что, может, и есть какие-то. Но у Саши не было точно. Вот сейчас по прошествии времени, когда его нету, я могу сказать, что не было.

К.ЛАРИНА: Я в это время еще смотрю то, что хотела прочитать из реплик, которые пришли на сайт. «Вы создали образ той женщины, которую я ищу всю жизнь».

С.НЕМОЛЯЕВА: Ой.

К.ЛАРИНА: «Добрый день, Светлана Владимировна, как вы оцениваете ситуацию в отечественном кинематографе? Почему нет фильмов, которые по-настоящему бы стали культовыми?» - спрашивает наш слушатель.

С.НЕМОЛЯЕВА: Ой, это очень сложный вопрос. То есть я с радостью бы ответила, если знала, но я не знаю, как на него ответить.

К.ЛАРИНА: «Как вы считаете, каковы перспективы актерской школы в России? Старое поколение, блистательно владеющее актерским мастерством, уходит. Те, кто считаются сейчас звездами, - плод, скорее, продюсерского, а никак не, собственно, профессионального таланта». Ну, я думаю, что абсолютно точно.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, но школа наша существует и существует МХАТовская школа, и Малого театра, и Вахтанговская, и ВГИКа, и ГИТИС существует. И в других городах существуют школы театральные. Мне кажется, в них дух традиционности, дух такого преподавательства, который существовал раньше, он существует, остался. Вот, их надо беречь, тогда не иссякнет школа тогда.

К.ЛАРИНА: Мне кажется... Все равно хочется побрюзжать. Мне кажется, что масштаб другой, все-таки.

С.НЕМОЛЯЕВА: Масштаб другой, потому что, действительно, как предыдущий слушатель сказал, почему нет таких культовых. Почему сейчас все смотрят старые фильмы? Вот, вчера я включила телевизор, и искала там какой-то такой фильм, в котором я должна была сниматься и какую-то рекламу. И на трех каналах «Сердца четырех», довоенный фильм с Серовой, Целиковской, Самойловым, Шпрингфельдом. Представляете? На трех каналах – на одном начинается, на другом заканчивается уже. Значит, востребовано, значит, люди смотрят.

Старые фильмы – они были помимо того, что они были как-то хороши чисто внутренне, они были чисты, они были как-то нравственны очень (старые фильмы). Но они еще обладали удивительным... Просто так, ведь, ничего не делалось. Режиссер должен был быть талантливый, оператор талантливый, актеры обязательно. Драматургия хоть какая-никакая, но должна быть, какой-то блеск, какая-то изюминка должны были быть.

К.ЛАРИНА: Какие диалоги, да?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, да.

К.ЛАРИНА: Конечно, другой вопрос, когда возьмешь там какой-нибудь «Сердца четырех» и посмотришь, как судьбы складывались каждого человека, да? Вот это же трагедия на трагедии и трагедией погоняет. Это ужас, что было. Но при этом, действительно, как вы сказали, какой-то свет необыкновенный в этом. Но это, мне кажется, свет, все-таки, связанный с озарением, с божьей искрой, с искусством, с чистотой искусства.

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, с чистотой искусства. Вот, Сергей Соловьев – вот тоже вчера я немножко посмотрела юбилей Самойлова Евгения Валерьяновича, вспоминали, видимо, какая-то дата, то ли его день рождения, то ли еще что-нибудь – и, вот, много говорил довольно Сергей Соловьев, и он сказал, говорит: «Вот, называли Пырьева лакировщиком. Какой же он лакировщик? Он, наоборот, создатель мечты, он – создатель мечты, того, к чему надо стремиться, что хотеть. Вот так жить, вот так думать, так любить, так страдать. Вот, он – создатель мечты после войны, когда было столько крови, столько страдания, столько было трагедий. Немыслимый совершенно. Он создавал то, к чему хотели, к чему стремились люди».

К.ЛАРИНА: А сегодня?

С.НЕМОЛЯЕВА: Да, а сегодня как-то люди... Потеряна основа и стержень, который бы волновал бы художника (ну, я имею в виду в таком, в глобальном плане), как жить и к чему стремиться. Вот, потерян этот стержень. И поэтому даже вот мой любимый Эдик Радзинский, он пишет книги, а он не пишет уже пьесы.

К.ЛАРИНА: Пьесы не пишет, да.

С.НЕМОЛЯЕВА: А мы в двух его пьесах замечательных играли в театре – в «Сократе» и «Она в отсутствии любви и смерти». Даже трех! И потом Наташи Гундаревой блистательный совершенно был спектакль.

К.ЛАРИНА: С Шакуровым?

С.НЕМОЛЯЕВА: С Шакуровым, да, когда они играли. Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано. Даже 3 пьесы шли его у нас. Вот, он не пишет.

К.ЛАРИНА: Светлана Владимировна, все, мы уже заканчивать должны. Спасибо вам огромное за то, что пришли, за свет.

С.НЕМОЛЯЕВА: Я очень рада, Ксюша, потому что я не хочу, чтобы Сашу забывали, Александра Сергеевича.

К.ЛАРИНА: Нет, ни за что.

С.НЕМОЛЯЕВА: Я хочу, чтобы память о нем оставалась. И, конечно, когда меня зовут что-то вспомнить, сказать, рассказать, я очень это ценю. Спасибо.

К.ЛАРИНА: Спасибо вам большое. До встречи.

С.НЕМОЛЯЕВА: До встречи.   


Сетевизор: http://echo.msk.ru/programs/dithyramb/844999-echo/#video