Артисты играют по законам тончайшего психологического театра

Наконец, увидел "Семейный альбом" Миндаугаса Карбаускиса (Театр имени Вл. Маяковского). Артисты играют по законам тончайшего психологического театра, в каком-то смысле показательного, образцового. Наверное, с точки зрения этой пьесы 1979 Томаса Бернхарда, ее выгодного и безопасного существования на сцене, артистам стоило бы перейти от полного перевоплощения к расщеплению роли и артиста, но Карбаускис не идет на этот внешне эффектный шаг. Намеренно, с точным прицелом "скушнит" коллизию, делает ее повседневной и бессобытийной. Он сохраняет полное вовлечение артистов в ситуацию комфортного домашнего досуга скрытых, подпольных нацистов, лелеющих за закрытыми шторами аутоэротическую мечту о реванше.




Михаил Филиппов в диалоге с Евгенией Симоновой и оттеняющая их Галина Беляева ни разу не позволили себе выйти их своих партий и показать отношение к героям, высмеять их. В этом смысле спектакль оказывается тотальным погружением в неприятный, душный, но очень добропорядочный, внешне отглаженный и надушенный ад, который шокирует подлинностью и правдивостью таких перверсивных ряженых отношений. Спектакль можно даже при желании какого-нибудь дурака обвинить в оправдании героев: собственно это и является задачей артиста психологического театра. И только структура замечательной пьесы Бернхарда, ее абсурдистская, саморазоблачающая композиция дает нам представление о величине этого скрытого, потаенного зла, которое никуда не исчезло после Второй мировой. Оно за неимением полигона для работы терроризирует, унижает и харрасит своих родных и близких, пользуясь приватностью частного дома. Семья становится филиалом Освенцима. Мы видим, как распаляются подавленные нереализованные садистские мечтания современных нацистов, теперь полюбивших экологию, музыкальную классику и ценности home sweat home.

Не хочу много распространяться, может быть, что-то напишу подробнее. Но весь спектакль меня занимала, конечно, мысль о сопоставлениях. Почему такой пьесы нет в России, почему в перестройку было упущено время для создания такой хлесткой пародии на реальность? Почему у нас нет пьесы об отставном сталинисте, поклоннике гулаговской системы, растрельщике-палаче, который спокойно и мирно доживает свои дни в центре Москвы в сталинке и наслаждается комфортной жизнью, лелеет мечты о реконструкции системы подавления? У "ЧайФа" была такая позабытая теперь песня: "Где вы где, чья работа была когда-то // Стрелять в спины наших отцов, // Я хочу знать, // Что для вас совесть сейчас и что для вас свято. // Странное дело увидеть в глазах старика // Блеск воронёных стволов издалека. // Дряхлые руки, что могут внучат обнимать, // Дряхлые руки, а вы могли убивать". Вот этого сюжета в нашей драматургии мне не удалось вспомнить. Если только это не "Пельмени" Владимира Сорокина, где все же главным героем был отставной вохровец, а не высокопоставленный чиновник-идеолог. Зато там механизм домашнего подавления, оскотинивания и бытового насилия был очень рельефно продемонстрирован. Все-таки лишний раз убеждаешься: слаб у нас в культуре этот мотив перемалывания истории и карнавального заглядывания в запрещенное, отмененное прошлое.

https://www.mayakovsky.ru/m/performance/semeynyy-albom/