Анатолий Лобоцкий: Здравствуйте.
Константин Чуриков: Здравствуйте. Объявляем антракт. Антракт, кстати говоря, не для нас, не для нашего гостя тем более и не для вас, потому что я думаю, что вопросов будет много, можете смело их задавать.
Анатолий Анатольевич, давайте начнем с простого или со сложного. Просто хочется понять, что вы вкладываете в значение этого слова. Театр для вас. Помимо того, что это ваше все, ваша работа. Что вообще в широком смысле слова театр?
Анатолий Лобоцкий: Для меня театр – это уже целая жизнь. Если учесть, что я в театре работаю 30 лет, то, конечно же, это вся моя жизнь.
Марина Калинина: Вы прямо с детского сада пошли в театр?
Анатолий Лобоцкий: Нет, мне уже 36. С 1 класса. Действительно это странно. И мне иногда это странно. Но действительно 30 лет уже я в одном и том же театре – Театре Маяковского. Поэтому это больше, чем профессия, это больше, чем работа, чем увлечение. Театр – это уже образ моего мышления. Я бы так сказал.
Константин Чуриков: А для тех, кто к вам приходит, для зрителей в зале это что? Это случайно перепали билеты, это специально стояла женщина в очереди и у перекупщика их брала? Что это для них? Сложно, конечно, в среднем измерить это все.
Анатолий Лобоцкий: Да, я думаю, что в среднем очень сложно измерить, потому что люди идут в театр по совершенно разным причинам. Кому-то действительно достались бесплатные билеты. Насчет перекупщиков я что-то не уверен, что они существуют. Константин Чуриков: Это я так, сужу по прошлому.
Анатолий Лобоцкий: Хотя наверняка есть какие-то контенты, на которые…
Марина Калинина: Это существует. Потому что в интернете, если спектакль пользуется популярностью, цены в 3-4 раза превышают стоимость билетов в кассах.
Анатолий Лобоцкий: Видите, как? Все-таки через интернет это сейчас можно сделать. Потому что раньше…
Марина Калинина: Потому что в интернете перекупщики выкладывают свои контакты.
Анатолий Лобоцкий: Раньше они вживую это делали. Я очень хорошо помню времена, когда люди в таких фуфайках (знаете, лагерные такие фуфайки) ночью стояли в кассу, чтобы утром скупить все билеты, а потом продавать на спектакли. Такое было.
Марина Калинина: Раз мы уж затронули вопрос времени, вот за 30 лет сильно поменялся театр и зрители?
Анатолий Лобоцкий: Да, безусловно. Поменялся в первую очередь зритель. А поскольку театр все-таки интерактивен в каком-то смысле, поменялся и театр.
Марина Калинина: А как поменялся? Как вы это ощущаете?
Анатолий Лобоцкий: Было время, был период, когда зритель поменялся очень противно. Когда зритель интересовался только дешевой развлекаловкой. Чем пошлее и бесхитростнее была какая-то комедия, тем больше зрителей она собирала. Было такое время. Это было ужасно, конечно, совершенно. Когда на спектакли классической драматургии только школьников загоняли стайками, которым нужно было прочитать эту историю, а им говорили: «Хорошо, можете не читать. Давайте сходим на спектакль». Они прикидывали и думали: «Да, читать все-таки дольше. 3 часа потерпим». Было такое время. Сейчас, слава Богу, зрительская позиция изменилась, как я считаю. Потому что какое-то возвращение к истокам… Не истокам театра, разумеется. Я не думаю о Софокле и о Еврипиде, а к тому, к чему я привык в первые год работы в театре, когда у каждого театра был свой зритель, когда были мхатовские фанаты, были фанаты «Табакерки», «Современника», «Маяковки», которые приходили по несколько раз, смотрели спектакль и каждый раз находили что-то новое для себя, которые обсуждали это потом и не расходились после спектакля. Сейчас, может быть, не совсем так. Все-таки этот наив какой-то, наверное, уже схлынул. Но люди с большим интересом просто относятся к театру. Это очень здорово.
Константин Чуриков: Но все равно на Большой Никитской улице в Москве два места, где скапливаются люди – это Театр Маяковского и Консерватория.
Анатолий Лобоцкий: Да нет. Есть там еще несколько местечек, где скапливаются. Константин Чуриков: Понятно, кафе, рестораны, а также места культурного досуга все-таки есть. Давайте теперь перелистнем страницу и обратимся к кино, к сериалам. А вот кино для вас это что, и, как вам кажется, для обывателя, для потребителя, для зрителя?
Анатолий Лобоцкий: Мне кажется, что некий ренессанс намечается в российском кинематографе, потому что начали все-таки появляться серьезные хорошие картины изредка. Но основной продукт все-таки, конечно, телевизионный – это все та же жвачка. Жвачка для домохозяек, которую не каждый переварит, не каждый будет смотреть, но, тем не менее, она пользуется спросом, значит, она необходима.
Константин Чуриков: Но здесь вопрос. Как себя вести в отношении, условно говоря, программной политики и в отношении закупки контента? То есть какую музыку заказывать телеканалу? И ориентироваться на то, что съели этот сериал – сейчас съедите у меня и еще такой же по той же теме.
Марина Калинина: Только с другими именами.
Константин Чуриков: Либо пойти активно, вспомнив высказывание про то, что если лошадиный зад постоянно показывают по телевизору, он станет очень популярным. Здесь на чьей стороне мячик? Кто должен навести здесь порядок?
Марина Калинина: Телевидение должно прививать хороший вкус?
Анатолий Лобоцкий: Желательно. Хотелось бы. Только я не знаю, как чиновники от телевидения могут это сделать? Потому что не всякий контент продаваем и покупаем. Если рейтинги у какого-нибудь прекрасного исторического фильма будут низкими, то кто же его будет покупать? Потому что коммерция сейчас, к сожалению, превалирует, в том числе и в искусстве, и в театре. Я уж не говорю о телевидении. Поэтому сложно сказать, кто может исправить ситуацию. Очевидно, должен появиться человек, который вернет телевидению некую не воспитательную, а, может быть, образовательную функцию, которым телевидение в полной мере обладало во времена этого несчастного бедного прошлого. Как его назвать-то?
Константин Чуриков: И, кажется, не хватает этого умного телевидения. Для взрослых-то есть. А вот для детей. Потому что детям либо мультики показывают, либо дальше сами куда хотите.
Анатолий Лобоцкий: Да. И нет уже той студии Горького, и нет уже Одесской киностудии, тех детских фильмов, на которых мы были…
Константин Чуриков: Ролана Быкова нет, который всем этим активно занимался. Анатолий Лобоцкий: Это уже можно называть список, кого уже нет. Марина Калинина: А я скажу еще, что нет и спектаклей для детей. Для маленьких спектакли есть, а для детей от 10 лет, когда они уже вроде не дети, но еще и не взрослые, вот таких как-то очень мало.
Анатолий Лобоцкий: Есть.
Марина Калинина: Да?
Анатолий Лобоцкий: Да. Я редко хожу на детские спектакли, вообще не хожу. Но в своем театре я же знаю детские спектакли.
Марина Калинина: Как-то я столкнулась с тем, что сложно найти какой-то хороший спектакль.
Анатолий Лобоцкий: У нас есть спектакль «Мама-кот». Он совершенно не для дошкольного возраста. Он хороший, интересный. Это от 6 до 14 дети получают просто удовольствие от него. Так что если поискать, я думаю, что можно найти.
Константин Чуриков: А еще, кажется, есть такая сложность. Раз уж коснулись темы детского театра, возрастная маркировка. Ведь по закону обязаны указать. Но, извините, 6+ и 12+ - это большая разница. А если для 11-летнего, 11-летний пойдет ли на спектакль, на котором написано «6+». Он скажет: «Мам, я уже большой мальчик. Ну что ты?». Анатолий Лобоцкий: Мне эта маркировка вообще не очень понятна. Потому что как разделить интересы ребенка… Один в 6 лет уже умножает восьмизначные в уме, а другой в 14 еще пишет с ошибками. Это же очень дифференцированно надо подходить к таким вещам. А это лепится просто. Нету каких-то эротических моментов – значит, 12+.
Марина Калинина: Не курят, матом не ругаются…
Анатолий Лобоцкий: Не курят, матом не ругаются – значит, можно 12-летним уже смотреть. А если не дай бог курят и матом ругаются – ни в коем случае. А 12-летние сами курят и матом ругаются.
Марина Калинина: Я только хотела сказать. Да и 10-летние тоже. А если сравнивать работу в кино и в театре, куда ближе? Что ближе к душе?
Анатолий Лобоцкий: Мне? Безусловно, театр. Я всегда себя позиционирую как театрального актера. Кино – во-первых, это немножечко другая профессия. Всегда привожу такой уже банальнейший пример, что любой артист театр может работать в кино, и не всякий артист, получивший киношное образование, может работать в театре. Это немножечко разные профессии.
Константин Чуриков: В чем проблема? В том, что нужно давать энергетику в кадр? На камеру – это одно, давать ее в зрителя тяжелее?
Анатолий Лобоцкий: Совершенно верно.
Константин Чуриков: Но, с другой стороны, я подумал: может быть, тут есть гедонизм? Потому что киноактер на площадке снялся, режиссер его обматерил. А тут сцена, живые люди, аплодируют, радуются.
Анатолий Лобоцкий: Или тоже обматерят.
Константин Чуриков: Да.
Анатолий Лобоцкий: Почему нет? Бывали таки случаи.
Константин Чуриков: Кстати, провальные спектакли…
Марина Калинина: Наверное, в кино ты снял сцену, снял в итоге фильм – и забыл. А в театре же вы же каждый раз выходите на спектакль и каждый раз по-новому играете.
Анатолий Лобоцкий: Разумеется. В разном состоянии просто человек приходит на работу. Я не обязательно имею в виду температуру или тяжкое похмелье. Просто каждый человек каждый день немножечко разный. Поэтому в чем прелесть театра? Это живое дело. Это очень живое сиюминутное. Кино снял и действительно забыл. И на целлулоиде или на цифре он так и остался. Потом смотришь и думаешь – вот идиот, ведь надо было сделать по-другому. И еще к вопросу о разнице между кино- и театральным актером. Театральному актеру необходимо в целом воспринимать. То есть ему нужно 3 часа держать зал. А киноактеру достаточно сосредоточиться и выдать эту самую энергию… сколько длится дубль? Это тоже не каждый умеет вот эту энергию протащить на 3-4 часа.
Марина Калинина: Это харизма нужна такая, конечно.
Анатолий Лобоцкий: Я бы не сказал, что харизма обязательно.
Марина Калинина: Желание должно быть и умение.
Анатолий Лобоцкий: Это определенное умение, тренировка.
Марина Калинина: Сейчас особенно в сериалах снимаются совершенно непрофессиональные актеры, которые не заканчивали никаких вузов, ни училищ. Какие-то бывшие модели, бывшие спортсмены, а, может быть, неудавшиеся люди в каких-то других профессиях. Вы как к этому относитесь?
Анатолий Лобоцкий: Я очень негативно отношусь к любому дилетантизму в любой сфере. Делом должен заниматься профессионал. Безусловно. Хотя среди дилетантов иногда появляются… Бывают же самородки, правда? Не каждому актеру нужно получать какое-то классическое актерское образование. Кто-то уже по природе своей…
Марина Калинина: Но самородки – это самородки.
Анатолий Лобоцкий: Да. Они редки… Блеснет где-нибудь.
Константин Чуриков: Все равно у самородков должно быть и наверняка есть самолюбие… «Как это, я все-таки…». И без, как у нас сейчас говорят, корочки. А на самом деле без какого-то другого, академического, взгляда.
Анатолий Лобоцкий: Конечно. Безусловно. Но такой самородок, снявшись в 2-3 картинах или сериалах, набирает опыт, и ему этого достаточно. Бывают такие люди. Константин Чуриков: А дальше уже закрутило, завертело тебя.
Анатолий Лобоцкий: И доучиться уже некогда. Хотя я всегда за. Я приверженец… Может быть, я консервативен в этом смысле. Но я приверженец. Школа должна быть обязательно. Школа.
Константин Чуриков: Если про школу, у нас сейчас звонок есть.
Марина Калинина: Я хотела сказать, что вчера к нам приходил президент Лиги каскадеров Деркач и рассказывал… я просто к теме профессионализма. Вы трюки сами исполняете в фильмах, или все-таки полагаетесь на помощь профессионалов?
Анатолий Лобоцкий: Смотря какие. Я не могу перевернуться на автомобиле. При всем желании. Я просто не умею этого делать. Если трюк несложный, я ему выполняю сам. Если он требует… да мне его никто не даст исполнить, я вам скажу. Это же тоже деньги. Это же не дай бог что со мной… потом не расплатятся продюсеры.
Константин Чуриков: У нас сейчас на связи Елена из Калуги. Елена, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте. Анатолий, вы блестяще сыграли в фильме «Зависть богов». Вы такой красавчик, романтический актер. Производите впечатление такого. Скажите, пожалуйста, вашей мечтой все-таки что было? Что в будущем сыграть? Или пока вам не удается реализовать свои планы?
Анатолий Лобоцкий: К сожалению, да. Вы правы, совершенно правы. В кино планы свои реализовать в моем возрасте довольно сложно. А если вы помните, фильм «Зависть богов» вышел в 2000 году, когда российское кино тихо подыхало. Проката не было вовсе. И в это безвременье я попал. И с тех пор интересных предложений, которые мы были сделаны, их можно пересчитать на пальцах одной руки. Поэтому я стараюсь самореализоваться в театре. Вот, чем я занимаюсь в свои годы.
А на телевидении, где я сейчас снимаюсь, и достаточно много, в 90% случаев это, конечно же, заработки на жизнь. Дети, внуки.
Константин Чуриков: Так долго в одном театре. И никаких поползновений, мыслей сменить театр?
Анатолий Лобоцкий: Да нет. Почему? Были. Я и уходил, уезжал даже из страны в свое время. Когда-то выгоняли меня. На очень короткие периоды. Плохо себя вел – выгнали на два месяца. Потом опять взяли. Сам я на год уходил. Но сменить театр не было мысли никогда. Уйти из профессии – были мысли. И сейчас изредка посещают они меня. Но сменить театр не было никогда мыслей, потому что я учился у Гончарова, который был главным режиссером Маяковки. И с младых ногтей я вращаюсь в этом театре. И театр Маяковского уникален в том смысле, что атмосфера внутри театра не театральная в обывательском смысле слова.
Марина Калинина: Вообще атмосфера в театре всегда такая какая-то…
Константин Чуриков: Везде своя.
Марина Калинина: Серпентарий такой маленький.
Анатолий Лобоцкий: Вот серпентария единомышленников там нет.
Марина Калинина: Мы как обыватели так думаем.
Анатолий Лобоцкий: Вот я и говорю об обывательской точки зрения. Это очень большая редкость – вот такая атмосфера в театре. Поэтому я знаю, что я лучше. Я могу найти лучше партнеров, может быть, режиссеров, может быть, драматургию более привлекательную. Но такого театра-дома, думаю, что я уже не найду.
Константин Чуриков: Но вы дали понять, вернее, открытым текстом сказали, что были мысли даже и если мысли уйти из профессии. Это почему и во имя чего?
Марина Калинина: Если не театр, то что тогда?
Анатолий Лобоцкий: Да нет. Уйти из профессии – на пенсию уйти. Просто бросить все к чертовой матери. Не то, чтобы переквалифицироваться в управдома.
Марина Калинина: Я думала, вы хотите профессию поменять.
Анатолий Лобоцкий: Да поздновато уже. Хотя у меня есть другие профессии.
Марина Калинина: На пенсию сейчас не надо спешить, потому что…
Анатолий Лобоцкий: Да. Я не спешу.
Марина Калинина: Надо работать и работать.
Константин Чуриков: Смотрите, массу обсуждений вызвало то самое выступление Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей. Уже несколько недель прошло, а все обсуждают, обсуждают. Все больше новых высказываний. Вы высказались по этому поводу. Представители общества имеют право срывать спектакли, закрывать выставки, потому что им кажется, что это неприемлемо?
Анатолий Лобоцкий: Представители этих обществ не должны ходить на такие спектакли и выставки. Понимаете, когда какой-то нездоровый человек начинает выступать против какого-то спектакля, это ненормально. Когда какой-то тоже, очевидно, не очень здоровый человек плещет мочой на произведение искусства, это сродни тому, как кислотой обливали «Мону Лизу». Понимаете? Ведь к ней тоже можно придраться. Ну, не нравится тебе это – исключи из своего круга внимания. Спектакль ли, литература, выставка, фотовыставка – все, что угодно. Фильм. Сейчас набросились на Учителя. Еще фильм не вышел, еще ни кадра никто не видел – уже образовалась какая-то коалиция, которая против. Почему против?
Константин Чуриков: Среди них, между прочим, депутат Государственной Думы.
Анатолий Лобоцкий: Да депутатов Государственной Думы у нас достаточно много таких, которые то кроссовки запрещают, то в стрингах ходят. Это да. Такие есть.
Константин Чуриков: Но государство, когда оно платит, оно вправе заказывать музыку? Ведь государство финансирует большую часть театров.
Анатолий Лобоцкий: Государство весьма скромно финансирует большую часть театров. Вот на эту скромную финансовую лепту пусть они и предъявляют какие-то претензии свои. Нет. Искусство не должно быть подцензурно. Я с Константином Аркадьевичем согласен целиком и полностью.
Марина Калинина: Если все-таки вернуться в театр и то, что вы говорили, что там атмосфера, как дома – это чья заслуга? Правильно подобранная труппа, или это все-таки руководство театра создает такую атмосферу? От чего это зависит?
Анатолий Лобоцкий: Бог его знает. Дело в том, что эта атмосфера в театре Маяковского сложилась еще, когда он был Театром революции, как это ни странно. То есть бог знает сколько лет назад. То ли это охлопковское какое-то влияние. Потому что до Гончарова уже это было так, как рассказывают старики, работающие в театре по 70 лет. Это уже существовало. Может быть, место какое-то особенное, вот это здание очень старое и уже построенное как театральное. Существует театр долгожителей – Малый театр. Потому что именно на таком месте стоит театр, где люди до 100 лет нормально доживают и еще продолжают работать. Наверное, так же и у нас.
Константин Чуриков: У нас есть звонок. Но прежде вопрос как раз, я думаю, про звонящую зрительницу. Все знают, рассказывают, что у вас много поклонниц. Вот этот фактор, когда мы говорим о работе в театре, он вам мешает или не мешает? Потому что я слышал истории от друзей-театралов, которые рассказывали (уж не буду называть имена), как во время иных спектаклей в одном из театров артист, очень популярный у женского пола, скажем так, мизансцена встречи зрительниц с ним напоминала концерты «Ласкового мая» в былые годы, когда в Юру Шатунову тоже летели плюшевые мишки и вот эти букеты цветов. Вам это как? Вам это самому, честно, нравится, не нравится?
Анатолий Лобоцкий: До такой степени мои поклонницы не доходили. Это во-первых. Во-вторых, сейчас количество поклонниц катастрофически сократилось. Уж не знаю, что тому виной.
Марина Калинина: Может быть, вам так кажется?
Анатолий Лобоцкий: Даже не знаю. Я всегда к этому относился довольно спокойно. Если поклонница адекватна… Были и неадекватные. Но это в период моей молодости. Это еще даже до «Зависти богов». Это были действительно те самые театральные сообщества небольшие дамские… Мы играли детскую сказку. И у каждого из героев этой детской сказки была своя группка поклонниц. Они были нормальные, спокойные, дарили всякие глупости.
Константин Чуриков: Звонок у нас есть, да?
Марина Калинина: Да. У нас есть звонок. Здравствуйте, вы в эфире.
Анатолий Лобоцкий: Здравствуйте.
Зритель: Анатолий, вы один из любимых моих актеров. Я с удовольствием смотрю все сериалы с вашим участием. Я большая ваша поклонница. Конечно, я уже женщина старая, мне 66 лет.
Анатолий Лобоцкий: Я тоже немолод.
Зритель: Ну, вы знаете, приятный человек, необыкновенный вы. Я желаю вам здоровья, успехов. Вы не думайте, что у вас поклонников стало меньше. Я думаю, что только растет и растет их количество. Вы нас радуете. Я с удовольствием смотрю все фильмы, все передачи с вашим участием.
Анатолий Лобоцкий: Спасибо вам большое.
Зритель: Желаю вам здоровья и успехов во всем.
Анатолий Лобоцкий: Спасибо огромное.
Марина Калинина: Надо срочно идти на ваш спектакль.
Анатолий Лобоцкий: Сходите, пожалуйста. У нас есть замечательный спектакль «Кант». Марина Калинина: А вообще каких партнеров вы предпочитаете? Самые комфортные партнеры по спектаклю по театру.
Анатолий Лобоцкий: Я предпочитаю партнеров профессиональных и умных, разумеется, как и любой актер. А комфортно… С ними мне и комфортно. Я не мог бы назвать сейчас, если бы вы спросили, с кем бы из моих нынешних партнеров мне не хотелось бы работать. Я бы не смог назвать. У меня хорошие партнеры.
Марина Калинина: Замечательно. Не могу не спросить: о чем мечтаете, кого хотите сыграть и, может быть, какую роль?
Анатолий Лобоцкий: У меня таких мечт нет и не было никогда.
Марина Калинина: Не было, да?
Анатолий Лобоцкий: Нет. Вы знаете, когда кто-то отвечал «мне бы хотелось сыграть Гамлета», «а мне Ричарда III». Нет. Мне интересна концепция, которую предложил мне режиссер. Гамлета уже столько играли, что если его играть так же, как последние 400 лет, то мне это не интересно.
Константин Чуриков: Есть определенное восприятие зрителей, ваш некий образ в театре, в кино и просто как человека. А вам хочется как-то разрушить эти стереотипы, что-то провокационное сделать, другим быть, другую роль исполнить, которую вы никогда не исполняли?
Анатолий Лобоцкий: Разумеется, это мечта – вырваться из своего амплуа. Это мечта любого артиста. Разумеется. Это всегда было и всегда будет. Герой-любовник всегда хочет сыграть…
Марина Калинина: Злодея, преступника, вора.
Анатолий Лобоцкий: Не обязательно злодея. Квазимодо. Хочет он. Потому что это интересно, потому что это в себе покопаться, это горб приклеить себе, что тоже достаточно…
Константин Чуриков: А известный комедийный актер Кристиан Клавье всю жизнь мечтал сыграть Наполеона – и сыграл.
Анатолий Лобоцкий: Да любой комедийный актер в душе трагик. Безусловно.
Марина Калинина: Ну что ж, спасибо вам большое. Мы желаем вам удачи.
Константин Чуриков: Интересной творческой жизни.
Марина Калинина: Во всех ваших ролях, творческой жизни. И, безусловно, здоровья.
Константин Чуриков: «Антракт» окончен. Это была наша рубрика «Антракт». В студии был Анатолий Лобоцкий, народный артист России.
Программа «Отражение», телеканал «ОТР»
